Возле подъезда стояла белая «Волга» с красными полосами и надписью «Медслужба» на бортах. Пузырь открыл дверь, влез в салон и скрылся за матовыми стеклами. Доктор сел на переднее сиденье рядом с водителем. Шофер запустил мотор — из-под заднего бампера вырвалась струя выхлопных газов, «Волга» развернулась перед подъездом и уехала со двора.

Когда «скорая» скрылась за поворотом, Вадик мельком взглянул на пустырь перед домом, повернулся, чтобы отойти от окна и внезапно замер. Уже в следующее мгновение он стоял за шторой, украдкой выглядывая в окно, слышал участившийся стук собственного сердца и чувствовал, как по спине пробегают мурашки.

Секунду назад его взгляд скользнул по автомобилям, припаркованным у противоположного дома. Что-то привлекло его внимание в ровном ряду машин, но он не сразу понял что именно. Теперь сомнений не осталось. Из своего укрытия Вадик отлично видел двоих мужчин, которые вышли из белого «Мерседеса» и по тротуару направились к подъезду, в котором жили Пузырь и Вадик.

Мужчины вышли из иномарки, как только от дома отъехала машина «скорой помощи». Вадик почти сразу узнал их. Первым шел Растатура, он не смотрел по сторонам, шагал целеустремленно, быстро, немного наклонив корпус вперед. За ним, сунув правую руку в карман черных форменных штанов, заправленных в высокие армейские ботинки, следовал Слон.

«К кому они идут, ведь Пузыря только что увезли на «скорой», а про меня они ничего не знают? Может быть, они не узнали Пузыря? Тогда они позвонят в дверь, потопчутся и уйдут. Я им не открою. Позвонят, поймут, что в доме никого нет и уйдут. Обязательно уйдут, по-дру- гому и быть не может», — успокаивал себя Вадик, понимая, что не успеет незаметно убежать в свою квартиру.

Он подкрался к комнатной двери, но не стал выходить в прихожую, а остановился у дверного проема и прислушался. Хлопнула дверь подъезда, послышались осторожные, негромкие шаги, которые стихли возле квартиры Пузыря. В дверь никто не позвонил. Вместо этого в замочную скважину вставили ключ.

«Я пропал! — Вадик оглянулся и стал лихорадочным взглядом искать путь к бегству. — Первый этаж. Можно выпрыгнуть. Нет, на окне фигурная решетка. Я — труп. Телефон! Не успею. Если смогу набрать номер, то сказать адрес точно не успею. Я — труп. Разбить окно? Точно! Разбить окно и звать на помощь! Тоже не пройдет. Пока я буду кричать, они мне сто раз голо- ву открутят. Шкаф! Можно спрятаться в шкафу! Не успею. Они войдут и услышат. Я — труп. У Пузыря — холера, а я — труп. Придется разбить окно, другого выхода у меня нет».

Не отходя от дверного проема, Вадик поискал глазами предмет потяжелее, которым можно было бы разбить стекло, и в этот момент услышал, как механизм замка хрустнул, скрежетнул, но не провернулся до конца и не открылся. Ключ вынули из скважины и через пару секунд вставили другой.

«Отмычка! — догадался Вадик. — Они подбирают к замку воровские отмычки! Значит, у меня есть несколько секунд!»

Медленно пятясь, стараясь не скрипеть половицами паркета, Вадик на цыпочках отошел от дверного проема.

Шкаф был двустворчатый. За правой дверцей, плотно закрытой, находились ящики. За левой было отделение с вешалками, где стоя мог поместиться невысокий человек. Вадик протянул руку к желтому латунному кольцу, прикрепленному к левой дверце, почти бесшумно открыл ее и, сделав шаг, оказался в темном, душном гробу. Сравнение с гробом пришло ему на ум, как только он закрыл дверцу, изнутри притянув ее указательным пальцем.

Больше он ничего не видел. Вокруг была только чернота, запах нафталина и ребристая поверхность вельветовой куртки, которой он касался щекой.

Скрипнула и тихо закрылась входная дверь. В комнате послышались шаги и приглушенные мужские голоса. Они раздавались так близко от шкафа, что Вадик боялся дышать. Он открывал рот, набирал полные легкие воздуха и медленно выдыхал, когда слышал голоса или скрип ящика, который вытягивали из письменного стола.

— Да куда же он их засунул? — раздраженно произнес хриплый голос. — Эх, Антон Антонович, зря вы пацана в больничку отправили. Без него мы эти документы будем сто лет искать, пока не облысеем.

— Терпение, мой друг, терпение, — спокойно сказал Растатура, выдвигая очередной ящик.

Вадик услышал шорох бумаг и голос Слона:

— И тута нету. А вдруг пацан наши документы с собой в больничку уволок, че тогда? У него ж теперь эта… Как ее?.. Сальмонелла. Бумага небось пригодится. Гы-гы-гы.

— Не отвлекайся. Заканчивай с ящиками и посмотри в шкафу. Потом поищем в другой комнате.

— Гы-гы-гы, — снова засмеялся Слон. — Не, а все-таки классно вы паренька отравили. Ниш- тяк. Я бы до такого не дотумкал.

— Никто его не травил, — сказал Растатура. — Просто Химик пропитал клеевую полоску конверта каким-то сильнодействующим препаратом, а паренек слизнул его, когда заклеивал письмо. Ничего-ничего, в другой раз не сунется во взрослые игры. Из-за него у нас возникло слишком много проблем. Вместо того чтобы сейчас заниматься делом, я вынужден ковыряться тут в школьных бумажках.

— А он теперь ни того?.. Паренек-то?.. Ну, в смысле, чисто по жизни, копыта не откинет. Я, типа, имею в виду, ну, конкретно, жить-то он будет?

— Я же тебе объяснил, что он не отравился.

Наоборот — очистил свой организм от шлаков. Полежит несколько дней в больнице, пока врачи будут делать анализы. А мы за это время закончим свои дела.

— Да-а-а, — уважительно произнес Слон. — Химик — это голова. Чисто по жизни — голова. Чего в ней только ни понапихано. Мне бы такой котелок, как у Химика, я б давно профессором стал. Гы-гы-гы.

— Кстати, о Химике. Сегодня в два часа он с другими преподавателями проведет День открытых дверей, будет знакомить школьников со своим институтом. Ты должен подъехать туда и очень жестко поговорить с ним. Так жестко, чтобы он понял: больше мы не станем его уговаривать и другого шанса ему не дадим. Ты меня понял?

— Понял, — серьезно произнес Слон и громыхнул ящиком.

— Ты меня правильно понял? — переспросил Растатура, сделав ударение на третьем слове. — Учти, если Химик от нас скроется, ты за это ответишь.

— Да понял я, понял, — немного обиженно произнес Слон. — Вы меня уж совсем за дурака держите. Раз я сказал, что все будет ништяк, значит, так оно и будет. Вы же ему часики подарили, с секретом. Пока эти часики при нем, он от нас никуда не денется.

— А теперь поищи документы в шкафу. В столе их нет.

Вадик услышал биение своего сердца, громкое, как стук лошадиных копыт; от духоты и страха показалось, что язык навсегда присох к верхнему небу. Он приготовился выскочить из шкафа, оттолкнуть Слона и вырваться из квартиры, используя момент внезапности. Он уже услышал, вернее, почувствовал, как Слон подошел к шкафу и взялся за латунное кольцо, чтобы открыть дверцу и…

— Стой. Я нашел документы. В рюкзаке лежали, — сказал Растатура. — Дело сделано. Пошли отсюда.