Уже порядком заскучавший Подобие решил немедленно прикончить свою жертву.

Доктор, спотыкаясь, шел прямо в расставленную ловушку. Подобие поднял армированную руку, чувствуя, как яд с шипением растекается по гибким металлическим суставам. Он мысленно отдал приказ зарядить жало и, посмеиваясь, запустил колеса двигательной системы.

Которые немедленно застопорились.

Подобие ощутил укол тревоги. Его Панцирь почему-то не был способен двигаться.

Доктор приближался, и времени оставалось не так уж много. Рыча от бессильной ярости, Подобие поддал мощности. В чем дело?

Внезапно он понял, что вокруг колес что-то обвилось. Пырняк!

Подобие выругался. Что за черт! Он попался в ту самую ловушку, которую приготовил для Доктора!

Как это вообще случилось? Он ведь пользовался специальным спреем как раз для того, чтобы такого не произошло.

Что-то с шумом ударилось о ветровое стекло Панциря. На Подобие уставились холодные блестящие глаза. Иссушенные челюсти распахнулись, обнажив ряды острых каменных зубов.

Подобие в ужасе вздрогнул. Ядозуб!

Быть такого не может! Пырняк и ядозуб разом? Это просто неслыханно.

Обливаясь потом, Подобие перераспределил энергию Панциря. Мощный электрический импульс – вот что должно ему помочь.

Электрический удар и впрямь неслабо тряхнул ядозуба, но значительного урона ему не нанес. Из раззявленной в улыбке пасти продолжала капать неорганическая слюна.

Подобие краем глаза заметил, что Доктор прошел мимо: оба противника были так хорошо замаскированы, что тот даже не заметил разворачивающегося сражения.

Через секунду Подобию пришла новая мысль: разве и пырняк и ядозуб на самом деле не роботы Себастьяна?

Правда, как только он об этом вспомнил, пришло время волноваться о совсем других вещах.

– Просвети же меня, – сказал Себастьян.

– Доктор провел роботов, – ответил нависающий над ним Надзиратель, который выглядел так, словно вот-вот хлопнется в обморок от ужаса. – Роботов, которые находились в зоне. Он активировал их программу приоритетного значения.

– Роботов нельзя перепрограммировать, – монотонно сообщил Себастьян очевидный факт и вернулся к обеду. Банкетный стол был уставлен разнообразными блюдами, предназначавшимися для него одного.

– Он их не перепрограммировал. Роботы, повторяющие структуру пырняка и ядозуба, идентифицировали арктуранца как угрозу первого класса.

Себастьян оторвался от перепелки.

– Первого класса? То есть угрозу мне? Они решили, что Подобие меня атакует – несмотря на все заверения их сенсоров? Да это же… – Он замолчал, пытаясь подобрать слово, но на ум приходило только одно – то, которое ему совсем не хотелось произносить: – Блестяще!

– Они ничего не могли поделать. Им пришлось атаковать Подобие Драксиса, чтобы защитить вас. Они не могли поступить иначе.

– И как же Доктор это провернул?

Надзиратель словно съежился.

– Если считать, что это не Барис…

– Потому что это не он…

– Теоретически активировать программу приоритетного значения не так уж сложно. Нужно только знать внутренний код робота. Поскольку мы больше не используем ИМТ, все, что ему нужно было сделать, – это посмотреть в базе данных. При условии, что он имеет доступ к терминалу, конечно.

Себастьян поднялся на ноги, аккуратно промокнул губы платком, а затем с грохотом опрокинул стол. Он провел несколько минут, швыряясь едой в стены и со звоном бросая серебряные тарелки о мраморный пол. Надзиратель молча следил за яростью своего господина.

Наконец Себастьян успокоился.

– Убирайся с глаз, – приказал он. – Выясни все.

Надзиратель развернулся и торопливо покинул комнату, радуясь, что все еще функционирует.

Холодные руины пропахли смертью. Оставшаяся от взрыва воронка была заполнена обломками железа и густой серой грязью. Над головой виднелось затянутое дымкой небо. Единственным источником света были яркие, пробивавшиеся сквозь облака оранжевые фонари. В плотном тумане приглушенно звучало эхо пальбы.

Шла война.

Доктор – или Барис, верящий в то, что он Доктор, – сидел под обломком бетонной плиты и дрожал от холода.

Любой нормальный человек пришел бы в ужас от мысли, что он оказался посреди разрушенного войной инопланетного города в самый разгар зимы – да еще и без еды, оружия и хоть каких-нибудь средств к выживанию. К счастью, Барис искренне верил, что он не нормальный человек, а Доктор. Он Доктор, и он должен найти Донну.

Было очень холодно. У Доктора стучали зубы, но оба сердца по-прежнему исправно перекачивали кровь. Было бы неплохо, если бы у него имелось хоть что-то, кроме потрепанного костюма, кед и узкого галстука. Хотя бы звуковая отвертка, которой можно растопить снег, но которую он, очевидно, умудрился потерять. Наверное, обронил где-то.

С края воронки скатился камешек. Барис замер, вжавшись в холодные мокрые тени, и пригляделся к обгоревшему остову фабрики, который черным силуэтом вырисовывался на фоне вспышек света. У входа патрулировали человеческие фигуры – согбенные и неуклюжие, они пытались укрыться от холода под какими-то лохмотьями. Барис видел, как их дыхание превращается в облачка пара. Даже с такого расстояния он мог различить их отчаяние – и голод.

Один что-то прошептал другому – жалкий звук, слабый и тихий. Барис не узнал языка, но речь звучала жестко и как-то беспощадно. Ему совершенно не хотелось попадаться на глаза этим людям.

Фигуры двигались медленно и осторожно, выставив перед собой винтовки, уже ставшие привычными среди этих руин.

Барису почему-то пришло в голову, что если они его найдут, то съедят.

Вдруг фигуры пропали.

Он погрузил пальцы в холодный смерзшийся гравий. Пот кристалликами замерзал на лбу.

Барис заставил себя сделать глубокий вдох. Он должен избавиться от этого странного оцепенения. Ему нужно разобраться, кто и зачем отправляет его в эти гиблые места.

– Давай, Доктор, – подбодрил он себя. – Ты сможешь.

Прежде всего он должен найти Донну.

Комиссар Веймарк почти забыл, что на самом деле он не дома. Он был так занят, устраивая допросы разнообразным многообещающим предателям, что даже не заметил, как пролетело время. Казалось, что Себастьян и их пари давным-давно остались в прошлом.

Когда послышался треск радиоволн, Веймарк решил, что это сообщение от вышестоящего руководства – трусов, вечно прячущихся в штаб-квартирах за линией фронта. Он прервал допрос, только услышав голос Себастьяна.

Веймарк выпрямился, и сидевший на стуле мужчина сполз на пол. Этот человек может подождать. Веймарку нужно выполнить работу для Общества.