– Очень мило с его стороны. Я люблю новости.

Доктору вернули вертикальное положение и швырнули на неприятно знакомое кожаное кресло. Еще один луч света ударил ему прямо в лицо.

– Ой, а вот это я бы уже назвал допросом. – Доктор прикрыл глаза рукой. – Я прав?

– Прав, – раздался откуда-то из сумрака ровный голос Надзирателя Фредди. – Абсолютно.

Доктор услышал ужасающий звук: словно кто-то очень громко высморкался.

– Роботы смеются, – отметил он. – Это нехорошо.

– Ты покойник, Барис, – сказал Надзиратель Фредди. – Ну или кто ты там.

Доктор попытался выпрямиться, но его тут же обвили металлические ленты.

– Себастьян, – начал он. – Я думал, мы с этим покончили?

Себастьян неспешно подошел к креслу. Он был облачен в прекрасный бархатный смокинг и держал в руках чашку кофе.

– Очевидно, еще нет. Надзиратель утверждает, что у него есть неопровержимые доказательства, будто ты занимался чем-то очень подозрительным в центре управления.

Доктор попытался собраться с мыслями. Что они могли обнаружить? Есть плохие варианты, а есть очень плохие.

В поле его зрения появился Надзиратель Фредди.

– Ты работал с трансматом, – пропел он.

Ладно, этот вариант относился к разряду «очень плохих».

Надзиратель неспешно приступил к делу. Ему хотелось покрасоваться. С помощью 3D-голографического проектора Надзиратель Фредди показал Себастьяну целую серию увлекательных кадров, большая часть которых демонстрировала, как блестяще он справился с поиском нужного молекулярного экрана. Доктор наблюдал за этим действом вместе с Дворецким, который изо всех сил старался спрятать торжествующую улыбку.

– Можем мы перейти к сути? – нетерпеливо спросил Себастьян через две минуты.

– Разумеется, мой господин. – Надзиратель отвесил поклон и включил ускоренную перемотку. Голографическое изображение превратилось в мешанину цветных линий, ярко вспыхивающих каждый раз, когда их путь прерывал сетевой узел. Все вместе производило эффект цифровой пули – разработанный Надзирателем протокол, неумолимо движущийся к намеченной цели через сетевые узлы. Пуля постепенно достигла границы Шато.

– Как вы видите, – сказал Надзиратель, – след ведет к центру управления. – И робот взглянул на Доктора, уже не скрывая своего триумфа. – Что, в свою очередь, приводит нас к очень интересным координатам и очень интересному оператору. Мы можем отследить молекулярный экран, с помощью которого Доктора вырвали из рук лорда Перси.

В трофейном зале всегда поддерживалась низкая температура, но Доктора почему-то бросило в жар. Он откинулся назад и принялся напряженно размышлять.

Надзиратель взглянул на хозяина, готовясь перейти к сути разоблачения. Электронная пуля замерла и замерцала красным.

– И вот, после нескольких дней работы целого континента роботов, мы получили результат. Неопровержимое доказательство. Вот они, плоды долгих и мучительных трудов. Код молекулярного экрана, с которого выполнялась операция: HGcccc2930–5890.276. Находился под управлением… – Надзиратель выдержал паузу для пущего эффекта: – Бариса.

Голографический проектор замер, оставив код висеть в воздухе. Надзиратель уронил голову, словно бы устав от совершенных усилий. Он ждал вознаграждения.

Зал трофеев погрузился в тишину. Надзиратель взглянул вверх, размышляя, как скоро им разрешат перейти к пыткам Доктора.

Дворецкий кашлянул, и по комнате прокатилось эхо.

– Ты сказал, код HGcccc2930–5890.276? – уточнил Себастьян.

– Да, мой господин. Ни единого шанса на ошибку.

– Ну, – продолжил Себастьян, – лично я вижу на экране другой номер.

Надзиратель неожиданно почувствовал себя очень, очень худо. Он понял, что происходит. Во что он вляпался.

– Лично я вижу на экране код HGcccc2930-5890.275. А это, согласно базе данных, код молекулярного экрана, находившегося под твоим управлением.

– Я знаю, как он это провернул, господин, – скороговоркой начал Надзиратель. – Он написал вирус, который должен сбросить результаты регистрации в сети, если ее обнаружат… Если вы позволите, я…

– Хватит! – загремел по залу трофеев голос Себастьяна. Надзиратель умолк.

Он покосился на Дворецкого, но его так называемый «друг» старался не встречаться с ним взглядом. Опутанный металлическими лентами Доктор всем своим видом воплощал невинность. Надзирателю невыразимо хотелось оторвать ему руки.

Если бы он только проверил программу на скрытые вирусы! Простая, легко выполнимая операция. Но он так спешил доложить обо всем господину, что не позаботился о банальных мерах предосторожности – и вот как за это поплатился.

Себастьян оскалился в плотоядной улыбке.

– Освободите Бариса, – приказал он. Металлические ленты послушно втянулись в кресло. Теперь Надзиратель совершенно точно знал, что сидевший в нем мужчина является Доктором.

– В кресло, Надзиратель, – тем же ровным голосом велел Барис.

– C’est la vie, – виновато сказал Доктор.

Надзиратель подчинился, понимая, что обречен. Дворецкий обеспокоенно наблюдал за ним, но явно не собирался хотя бы высказаться в защиту приятеля.

Автоматические фиксаторы обвились вокруг тела робота и притянули его к креслу. Пыточный аппарат уже спускался с бесконечно высокого потолка. В следующую секунду он ощетинился иглами.

Надзиратель был знаком с этим устройством и знал, что оно будет только радо выполнить свою работу.

Себастьян прокашлялся, пытаясь скрыть улыбку.

– Мне всегда хотелось это сказать, – обратился он к Надзирателю. – Ты знаешь, какова цена ошибки, – сообщил он и театрально развернулся, чтобы уйти.

– Я люблю вас, мой господин, – абсолютно искренне ответил Надзиратель.

Раздалось жужжание, похожее на стоматологическое сверло. Пыточное устройство приступило к работе.

Себастьян схватил Доктора за руку и потащил прочь из зала трофеев.

– Что-то тут слишком шумно! – крикнул он, заглушая жужжание. – Давай отсюда выбираться.

Оказавшись снаружи, Доктор наконец позволил прорваться тщательно сдерживаемому напряжению.

– Послушайте, Себастьян, эта штука меня до смерти напугала! – гневно выпалил он. – Я просто пытаюсь помочь, а вы продолжаете… Продолжаете… О боже. Что, если бы…

Себастьян весело на него взглянул.

– Ну будет, Барис, – сказал он. – Надзиратель просто делал свою работу. Тебе следует ожидать подобных неурядиц – по крайней мере, до тех пор, пока мы не выясним, что именно сделал Доктор. Я не доверяю всем и каждому. – И он рассмеялся, будто последнее предложение было солью какой-то ужасной шутки. – А теперь – завтрак!