покивал и скрылся за стеллажами. Через некоторое время донеслось:

— Размер свой знаешь?

— Э-э-э…

— Ну, рост, хотя бы?

— Сто семьдесят шесть!

— М-гм… Так, иди сюда, чего таскаться. На тебя мерять будем.

Абрам пошёл между стеллажами, заполненными стопками разных предметов, пока не уткнулся в широкую спину Фёдора. Тот держал в руках несколько развёрнутых ветровок.

— А ну, эту прикинь… Смотри-ка угадал! Так, эти убираем. Штаны, скорее всего, вот эти…

Из каптёрки Абрам вышел нагруженный полным набором летней формы (и если бы Абрам когда-нибудь был на Старой Земле, он без сомнения решил бы, что набор этот сильно похож на армейский), в придачу ему выдали спортивный костюм, вызвавший у него некоторую панику — а что, будут занятия спортом⁈), несколько носовых платков, четыре пары носков, четверо труселей, кепку, два комплекта постельного белья в весёленький цветочек и яркое полосатое покрывало. Костя любезно согласился помочь ему донести кожаные армейские ботинки, которые оба парня называли «берцы».

Проводив новосёла до комнаты, Костян исчез, предупредив, что через час забежит и покажет, где столовая.

Абрам повесил куртку и мастерку от спортивного костюма на вешалку, разложил вещи. Тумбочка изрядно наполнилась. Заправил постель и застелил её покрывалом. Комната неожиданно стала похожа на фотографии той деревни, буклет ещё приносили. «Если вы хотите жить в согласии с традициями…» что-то такое. Кипеж, вроде бы, называлась. Нет, Китеж! Только там все ходили исключительно в домотканых вышитых одеждах, и на ногах были лапти. По крайней мере, на фотках.

Абрам посмотрел на часы (часы ему оставили) — до возвращения Кости было ещё почти сорок минут — и решил проверить читальню.

В комнате было четыре шкафа, дόверху наполненных книгами. Прилично для маленькой библиотечки. Многие названия и авторы ни о чём не говорили, и Абрам вытянул книгу наугад. Рони старший Ж. «Борьба за огонь». Интересно — что это за Ж такое? В голове неожиданно всплыл женский голос:

— Это «Ж» — неспроста! — и смех.

Воспоминание исчезло, оставив после себя послевкусие чего-то потерянного. Абрам постарался вспомнить что-нибудь ещё. Нет, не вспоминается. Никогда не вспоминается.

Он вздохнул, покрутил книгу в руках — интересно, можно читать в своей комнате или только здесь? Тут он заметил пришпиленное к внутренней стороне двери объявление, призывающее читателей не держать книги в личной комнате больше пяти дней, и с чистым сердцем пошёл к себе.

Книга оказалась неожиданно захватывающей. Кто бы мог подумать — древний мир, дикие люди — и такие приключения!

Без десяти семь прибежал Костя. Столовая оказалась в соседнем здании, надо было пройти большой мощёный двор. Народу туда стекалась просто уйма, внутри сидели человек триста. На удивлённое замечание Абрама Костя ответил, что это — потому что ужин — вот народу и мало, многие по домам ушли. В обед две смены приходится делать, иначе все не входят. Наша смена в час!

Понятно. Ни фига себе.

Есть вдруг захотелось ужасно.

Большое помещение было заполнено длинными рядами столов — совсем не как в ресторанах Жемчужного, где по просторным залам и террасам были широко расставлены отдельные столики. Это больше походило на таверну — однажды на экскурсии по рыбацким посёлкам их завозили в такую, только та была гораздо меньше.

За длинные столы усаживалось по десять-двенадцать человек с каждой стороны, и таких рядов было не менее пятнадцати. И вместо отдельных стульев здесь стояли тяжёлые длинные лавки. Парни взяли по красному пластмассовому подносу и встали в довольно бодро двигающуюся очередь. Абрам с любопытством выглядывал из-за спин впереди стоящих парней и девушек. Впереди был длинный стол, разделённый на отдельные… зоны, что ли. Девушки-раздатчицы выставляли тарелки с гречневой кашей и картошкой, наливали что-то в стаканы. Отдельно люди набирали себе кусок мяса или рыбы, какие-то овощи, зелень, хлеб, кажется, пирожки… Абрам вспомнил, что все его деньги остались в Жемчужном, и стеснённо спросил у Кости:

— А как это учитывается… Ну-у, платить когда?

Костя беспечно пожал плечами:

— Да никак. Берёшь и ешь. Никогда не платили.

Информация обескуражила новенького.

— То есть, я могу всё что угодно взять? Просто так? Бесплатно?

— Чудной ты! Ты по клятве служишь баронскому дому — можешь прийти и покушать в баронской столовой. Всё.

Абрам так задумался, что едва не прошёл мимо тарелок с гарниром. Костя ткнул его в спину и поставил ему на поднос тарелку с картофельным пюре.

— Ты чего, мы с тобой поесть пришли, а не погулять.

Абрам тряхнул головой и начал оглядывать подносы. Если с мясом было более-менее понятно, то рыба была вовсе неузнаваемая. Очередь за ними притормозила и начала удивляться.

Костя, на правах гида просветил людей:

— Спокойно, товарищи! Человек из дальних краёв — первый раз у нас. Минуточку терпения! Ты, Абрам, вот эту возьми — хариус копчёный, к картошке — м-м-м, пальчики оближешь! Это же не просто очень вкусная рыба — королевская! Восточному князю не постеснялся бы на стол подать! К этой рыбе зелень хорошо идёт — вот, лучок, укропчик… давай-давай, зелень — полезно растущему организму! Рыба в Белом Вороне о-бал-денная! Каждый день можно что-то новенькое пробовать — надо же тебе своё мнение составить!

Абрам, стеснённый всеобщим вниманием, последовал совету, и очередь двинулась дальше. Костя решил помочь с составлением меню и описывал предложенные продукты с профессиональным мастерством. Овощи, фрукты, ягоды и разные сорта сыра он расхваливал так вкусно, что всё хотелось попробовать. Абрам едва сдержался, чтобы не нагрузить поднос с верхом. Под конец Костя сосватал ему ещё и пару пирожков — с картошкой и сладкий (а вдруг на ночь глядя аппетит взыграет, можно с собой припасти). Абрам заметил, что не только он, но и несколько человек за ним изрядно наполнили свои подносы и теперь смотрели на них в некоторой растерянности. Такой талант вызывал невольное восхищение, и Абрам решил похвалить своего нового приятеля.

— Так это у меня от бати! — засмеялся Костя. — Он у меня корчмарь на Северном тракте. Трактир «Железные сапоги». Может слышал? — Абрам с сожалением помотал головой. — Дар у него — вкусно готовить и вкусно рассказывать. А я с малолетства ему помогал, должно быть, нахватался.

Они сели на ближайшие свободные места.

— А почему — железные сапоги?

— Да понимаешь, как в сказке, — Костя усмехнулся, — пока счастье своё найдёшь — три пары железных сапог стопчешь. Батя с мамкой в первый год в портал зашли, только не в ближний и даже не в тот, что в Серых землях. А ещё дальше, на северо-запад. Здесь, правда уже четвёртый год шёл. История длинная. Восемь семей было. Приходилось им и бегать, и отбиваться от индейцев, и с работорговцами воевать. Потом шли через ведьмачьи земли — как раз первые монстры полезли — еле ноги унесли. Почти все вещи пропали. Потом зима, северней Бурной попали в буран. Хорошо, после всего палатка у них сохранилась. Знаешь — туристическая такая, на шестнадцать человек. Вот в неё они и набились, все сорок. Сугробы в те бури намело под два метра — ну и застряли они. В летнем все! Еле как зимушку срубили. Припасы покончались — чуть с голоду не померли. В конце зимы их баронские рейнджеры нашли, все уже одной ногой в могиле были. Батя один ещё ползал на карачках, печку топил, отвар делал из берёзовых почек да из сосны, поил лежачих…

В столовой было тихо. Видимо, талант рассказчика действительно коснулся сына корчмаря.

— Вот потому, брат, и называется наша таверна «Железные сапоги». В этих землях нашли мы своё счастье, понимаешь? — Костя резко встал и поднял кружку: — За барона!

Народ вокруг дружно подхватился с мест, поднимая кружки, глаза у людей блестели.

— За барона! — дружный рёв вспугнул сидящих на подоконниках в ожидании крошек птиц. Они резко взвились, хлопая крыльями, и уселись под крышей соседнего дома, перетаптываясь и возмущённо ворча. Люди радостно чокались железными кружками с крепким ягодным чаем. И Абрам чокался тоже. И тоже говорил: «За барона!»

Это было ново и странно. Он неожиданно понял, что эти люди — ВСЕ эти люди — любят своего господина, который сегодня днём показался ему таким жестоким и пугающим. Второй новой мыслью была та, что, пожалуй, многие из них могли бы рассказать свои истории, может