день Луиза приходила проверить, как двигаются наши дела. Даже на мои старательные, но кривоватые стежки она вздыхала и морщилась, а уж работу Ангелы рассматривала, откровенно хмурясь и неодобрительно качая головой.

-- Будешь беситься, шить забросишь: пойдет Луиза и баронессе настучит. Думаешь, она тебя похвалит?! – я почти шипела на сестру, понимая, что мы и так выглядим слишком подозрительно. А уж если откажемся приданое шить, совсем конец света может наступить.

После таких бессмысленных разговоров сестрица, как правило, вздыхала, собирала куски ткани и снова садилась за шитье. Но в этот раз она только передернула плечами и тихо сказала:

-- Сил моих больше нет…

Я даже не нашла, что ей ответить. Мне не нравился этот дом, мне не нравились баронесса и ее квохчущая мамаша, которая за эти пять дней не удостоила нас ни единым словом. Мне не нравился весь этот мир! Только и протестовать было бессмысленно: кто нас станет слушать?!

-- Слушай, Анжела… Тьфу ты, не Анжела, а Ангела… Я иногда романы попаданские читала… Ну, там, в нормальном мире. Так вот, там был такой жанр – бытовое фэнтези. Ты знаешь, там эти сами попаданки в новом мире устраивались совсем неплохо. Конечно, большая часть оказывалась магами невиданной силы, но ведь были и те, кто в нормальный мир попадал. Вот типа нашего.

Ангела с интересом посмотрела на меня и спросила:

-- И как они выкручивались?

-- Да по-разному. Трактиры открывали или кофейни, вязать местных учили. Набирали целую команду теток, и вроде как у них своя мастерская была, а они там -- хозяйки. Больных лечили: если в нашем мире она, например, врачом работала.

-- Знаешь, мастерская – это хорошо, – тоскливо ответила сестра. – Только ни ты, ни я вязать не умеем.

-- Почему? Я немного умею и крючком, и спицами, – я пожала плечами и задумчиво продолжила: – Только они там или что-то очень красивое вязали, или всякие кружева. А вот кружева я, конечно, не умею.

-- Даже если бы умела… – сестрица вяло пожала плечами. – Все равно непонятно, как жить дальше…

В общем-то, хотя ее слова были сплошным нытьем, я понимала, что она совершенно права. Меня сильно пугало это самое замужество, которое нам предстояло. Я отложила шитье на стол и спросила:

-- Как думаешь, здесь вообще нормальные мужики бывают?

-- Ты, Олька, не понимаешь. Тут не нормального нужно искать, а самого знатного и богатого. Чем богаче, тем лучше у тебя жизнь сложится. А если еще и старым окажется – совсем замечательно! Помрет, как наш местный папенька, и всё: осталась я сама себе хозяйкой! Вот полюбуйся на баронессу. Никто ей не приказывает, сама всеми командует. Не готовит, не стирает, не убирает. Для всего слуги есть.

-- С одной стороны, вроде как здорово, а с другой… Как ты думаешь, чем она целыми днями занимается?

Сестра растерянно глянула на меня и недоуменно пожала плечами:

– Да кто ее знает… Интернета здесь нет, в спа-салон или на шопинг не съездишь. Похоже, никаких клубов и ресторанов здесь тоже нет. Может быть, она читает? – неуверенно предположила сестра. – А что? У меня знакомая была, Нелли. Ты ее не знаешь… Она целыми днями читала. Так и сидела, уткнувшись носом в телефон. Это она мне ссылки скидывала на всякие романы поинтереснее. Правда, она уродка жирная была, ее и замуж-то взяли только потому, что папашка у нее большой человек. Думаю, она и после замужества так же читала.

-- Я, конечно, ошибиться могу, Ангела. Только вряд ли баронесса читает с утра до вечера. Думаю, что книги здесь стоят целое состояние. И даже если их уже печатают, а не от руки переписывают, все равно они очень дорогие.

-- Ты к чему этот разговор завела?

-- К тому, Ангела, что, скорее всего, баронесса каким-нибудь рукоделием занимается. Может, вышивает, а может, и кружева плетет. Кроме того, она еще ведет хозяйственные книги.

– Какие книги?! – сестрица с недоумением уставилась на меня.

-- Хозяйственные, – со вздохом ответила я. – Понимаешь, если она баронесса, значит, собирает с крестьян налоги. Из этих налогов нужно оставить себе на жизнь и королю отправить, сколько положено. Вот она сидит и записывает сколько чего получено, сколько чего продать надо, сколько денег в казну отправить. И считает не на калькуляторе, а на бумажке.

-- Что, сама всем этим занимается?! – в голосе Анжелы прозвучал ужас. – Неужели ей не на кого это свалить?!

-- Ну, свалит она, допустим… Во-первых, того, кто все считать будет, проверять надо. Вдруг он неправильно считает, налогов отправит меньше, чем нужно, а с нее потом требовать будут? Кроме того, здесь, похоже, других-то развлечений и нет, Ангела. Понимаешь? Или ты учишься что-то интересное руками делать сама. Делать так, чтобы самой же и нравилось. Либо будешь всю жизнь сидеть у окна, глазеть на улицу и беситься со скуки. Соображаешь, к чему я веду? Пойми простую вещь -- других развлечений здесь нет и не будет.

Анжелка уткнулась в сложенные на столе руки и тихонечко завыла. Успокаивать я ее не стала. Думаю, все, что я сказала – чистая правда. Поэтому я встала, подобрала недошитую сорочку и положила перед ней на стол. Пусть работает дальше. Чем раньше осознает все, тем ей же легче будет.

***

Шла вторая неделя нашего заточения. Последние три дня обед нам приносили в комнаты. У баронессы были гости, и выводить нас к столу было не велено. Каждая из нас успела сшить по две нижних сорочки и теперь, получив от Луизы пяльца, неторопливо вышивали на груди именной вензель.

Почему-то Луиза сильно обижалась, что мы не дали ей кроить и резать ткани. У нас же обеих расчет был простой: здесь провинция, да и шить мы толком не умеем. А повезут нас в местную столицу, так что модные туалеты лучше там же и изготовить. Да и, признаться, швеи мы с сестрой никудышные. В любом случае придется кого-то нанимать, чтобы за нас сшили. Хотя последнее время мои стежки не казались мне такими уж кривыми и уродливыми. А вышивка гладью получалась даже весьма ровненько.

Понять, почему Луиза дуется на нас, помогла Иви. Она забегала в комнату проведать нас пару раз за день. Она же приносила еду и забирала