Вика, надеюсь, ты слышишь меня. Там, на небе, уже не будет мучений и боли. Там нет больничных палат, врачей и лекарств. Вместо шума искусственной вентиляции легких там слышно пение птиц. А вместо сигналов кардиомонитора слышен шелест крыльев небесных жителей.

Не знаю, чувствуешь ли ты, как я прикасаюсь к твоей руке, как глажу тебя по голове. Но пока ты жива, пока сердце твоё бьётся, я не перестану приходить к тебе и рассказывать эти истории.

Врачи говорят, что тебе немного осталось. Ты умираешь, и они ничего не могут с этим поделать.

Но поверь: смерти не существует. Есть лишь второе рождение.

Когда у тебя будет небо под ногами, ты встретишь своих родителей. Они умерли почти в один день. Я знаю, что ты тоскуешь по ним. Жаль, что они не дожили до нашей десятой годовщины. Там, на небесах, вы обнимете друг друга, и уже никто и ничто не сможет вас разлучить.

Вы вместе полетите в сад. Но посреди полёта ты остановишься, посмотришь вокруг и осознаешь, что это не сон. Всё происходит на яву. Одна слеза – слеза счастья – скатится по твоей щеке и упадет на облако. Её бережно подберут и поставят в небесный музей земных вещей. Ведь на небе нет слез.

К тебе будут приходить и спрашивать о слезе и о жизни на земле. Но ты сможешь рассказать лишь о хороших днях своей жизни, потому что всё плохое забудешь.

* * *

Однажды ты проснешься, а у тебя – небо под ногами. Ты сложишь свои крылья, чтобы пройтись, как человек. Облака будут ласкать твои ноги. Идти будет легко, несмотря на то, что ноги твои будут исчезать в пухе облаков по щиколотку.

И однажды, вот так гуляя по городу, ты услышишь позади себя знакомый голос. Он позовет тебя по имени, ты обернешься и увидишь меня. Да, когда-нибудь и я там буду, Вика.

Как ты встретишь меня? Обнимешь или оттолкнешь? Сможешь ли простить меня?

Вот уже двадцать четыре дня подряд я прихожу к тебе и рассказываю эти истории. Двадцать четыре дня. Прогноз врачей не сбылся. Уже прошло три недели, как ты впала в кому, хотя они пророчили максимум неделю. Я верю, что это мои рассказы не дают тебе умереть, хоть и знаю, что это неиз-бежно. Прости, что не могу отпустить тебя. И прости за аварию. Это моя вина. Я не должен был идти на обгон. Ты говорила мне не торопиться, но я не слушал.

Меня оправдали, но я себя никогда не прощу. Когда тебе делали операцию, я молил о том, чтобы ты осталась жива. Сейчас молю лишь об одном: чтобы ты меня простила.

И когда-нибудь мы встретимся вновь. Я возьму тебя за руку точно та же, как сейчас, и мы вместе погуляем по золотому небесному городу. А потом взмахнем крыльями и полетим в сад.

* * *

Однажды она проснулась, а у неё – небо под ногами…

Сегодня наша научная экспедиция отправляется в джунгли на поиски окапи. Здесь жарко. Лианы и огромные листья деревьев приходится постоянно раздвигать руками, чтобы пройти вглубь леса. Нас здесь трое: Джон, Лионель и я – русский биолог Владислав. Джон, по кличке Тарзан – американский исследователь джунглей. С ним мы не заблудимся. Лионель – видеооператор из Италии. Его мы прозвали Спилбергом за низкий грубоватый голос, из-за которого все комментарии в снятых им видео о животных звучат зловеще. Даже милые панды воспринимаются кровожадными монстрами, когда он говорит:

– Эти мишки – настоящие обжоры. В день они съедают примерно двадцать килограмм листьев.

Меня же прозвали Википедией. Нет, я не знаю всё обо всём. Но животные – это моя страсть: о них я могу рассказывать часами.

Мы долго идём. Моя рубашка насквозь мокрая от пота, да ещё и разные насекомые лезут то в рот, то в глаза.

Вдруг Джон выставляет руку назад. Стоп. Мы со Спилбергом резко останавливаемся.

– Что там, Тарзан? – шепчу я.

Джон кистью руки показывает нам, чтобы мы подошли ближе. Лионель приготовил камеру, а я достал из кармана блокнот и карандаш.

Окапи. Удивительное создание. Она как будто создана из нескольких животных: ноги в чёрно-белую полоску, как у зебры; на теле шерсть тёмно-коричневая, а на вытянутой голове – белая, за исключением носа и лба. Они у окапи чёрные. По размеру она была похожа на лошадь. Своим длинным языком, как у жирафа, окапи срывала с деревьев листья.

Лионель установил камеру, а я пытался зарисовать животное, одновременно записывая то, что видел.

Спустя какое-то время мы двинулись в обратный путь. Но не успели мы сделать и десяти шагов, как между нами пробежала та самая окапи, за которой мы наблюдали. От кого она бежит? Мы обернулись.

Леопард!

– Скорее! – крикнул Тарзан, доставая ружье из сумки. – Бегите!

Никогда в жизни я не бежал так быстро. Плотные листья хлестали по лицу, а ноги царапали острые корни деревьев.

Я первым выскочил на поляну – и резко остановился. Передо мной стоял человек – житель диких джунглей из племени людоедов. Тарзан остановился рядом со мной, затем из леса выбежал Спилберг. Позади хищник, впереди людоед. Что же делать?

Абориген поднял свой лук и прицелился.

– Эй, не стоит этого делать, – поднял руки Лионель. И в этот момент людоед отпустил тетиву.

Раздался крик Спилберга:

– Меня ранили.

Я обхватил друга за плечи и вслед за Тарзаном мы перелезли через забор.

Наша научная экспедиция закончилась. Мы снова были девятилетними мальчишками. Сосед, который в нашем воображении недавно был людоедом, кричал нам вслед:

– Ах вы, хулиганы! Снова воруете яблоки в моем саду.

Пёс по кличке Леопард продолжал неистово лаять. Лёня, весь мокрый от воды, которой обдал его сосед из шланга, сказал мне:

– Да, Влад, красивый конь у твоего соседа.

А Сашка добавил:

– Ладно, пойдём ко мне. Скоро начинается передача «В мире животных».

– Папа! Папа! Ты был прав! Река привела нас домой! – я подбежал к отцу и крепко его обнял. – А где дома?

Только сейчас я заметил, что на месте нашей деревни стояли обугленные руины. Остался лишь колодец да песчаная петляющая дорога. По этим приметам я и узнал родное место.

Отец больше не мог стоять. Нога разболелась. Он сел на землю, взял меня за плечи и сказал:

– Сынок, наша игра ещё не закончилась. Мы ведь с тобой путешествовали по разным мирам, так?

Я улыбнулся и кивнул.

– Но в нашем мире прошло много лет. Наш мир пережил конец света. У нас осталось последнее задание – найти людей.

– И маму! – радостно сказал я.