Славяна вздохнула, отодвигая тарелку с оладушками: вот если бы ее так любили родители!

Совсем несчастная, Люся хлюпала носом. Славяна не выдержала и обняла женщину. Девочке было жалко Люсю, потому что она на своей шкуре знала, что такое одиночество.

…Утром Люся разбудила ее: пора вставать, опоздаешь в школу! Славяна со стоном сползла с кровати и поплелась умываться. На сегодня школа в ее планы не входила. Еще вчера она решила устроить себе «выходной» (ну а что? родители уехали, она – свободный человек, и почему бы свободному человеку не распорядиться свободой по своему усмотрению?). Правда, ей не хотелось огорчать Люсю… «Значит, придется уйти из дома, сделать вид, что я иду в школу…»

В начале девятого Славяна помахала на прощание домработнице и вышла из дома со школьным рюкзаком в руках. Здравствуй, свобода!

Дождавшись открытия кинотеатра, она пошла на утренний сеанс первого попавшегося фильма и попала на шедевр отечественного производителя про нашествие инопланетян. В сущности, ей было все равно, что смотреть – ведро попкорна могло примирить ее с любым фильмом, даже с какой-нибудь приторной романтической комедией, которые девочка, вообще-то, терпеть не могла. Сюжет данного фильма был, конечно, незатейливым: на землю высадились инопланетяне, мир в опасности и человечество срочно нужно спасать. За человечество сражались бравый дядька – грудь колесом, и суперженщина – невероятно харизматичная брюнетка в обтягивающем кожаном костюме, обладавшая прекрасной физической формой (она лихо бегала, стреляла, высекала огонь взглядом и силой мысли, управляла вертолетом – словом, могла решительно все). В финале, разумеется, человечество было спасено. Суперженщина победила всех инопланетян и обрела личное женское счастье с дядькой – грудь-колесом.

Славяна выбросила пустое ведро из-под попкорна и подумала, что неплохо, наверное, быть такой непрошибаемой супертеткой: никаких тебе ни проблем, ни комплексов!

Из кинотеатра она пошла к морю. Девочка любила гулять по берегу в любую погоду, но больше всего ей нравилось бывать на море в шторм. Когда волны со звериным ревом накатывали на берег, можно было поорать от души, не боясь, что тебя кто-нибудь услышит. А поорать что есть мочи Славяне иногда хотелось просто до жути. Ну а что? В человеке скапливаются всякие негативные эмоции (достали своими дворниками, нотациями, ненавистным французским!), а поорешь – и выплеснешь обиды и отрицательную энергию. Вот в шторм Славяна приходила на берег и орала, как резаная, благо все равно никто не услышит. А море такое большое, что может вобрать в себя любые обиды, слезы и – успокоить.

Славяна вдохнула в грудь побольше воздуха, но вместо того, чтобы закричать, замерла, потому что неожиданно откуда-то сбоку от нее раздался чей-то истошный вопль. Славяна похолодела от страха, кричали рядом, за теми камнями. Конечно, соблазн дать деру был велик (мало ли что там происходит, может статься, людей режут), но и бросить кого-то в беде, ой, нехорошо… Поколебавшись пару секунд, девочка пошла на звук. Выглянув из-за камней, Славяна увидела блондинку в светлой дубленке. Женщина стояла на берегу и кричала, нет, вопила, как безумная. Славяна окончательно растерялась: чокнутая, или человеку так плохо?

– Женщина, вам плохо? – спросила Славяна, стараясь перекричать голосистую блондинку.

Блондинка резко перестала орать и недовольно посмотрела на Славяну:

– Тебе чего, девочка?

Ответить было нечего, поэтому она выдавила первое, что пришло в голову:

– У вас все в порядке?

Блондинка задумалась и по итогам размышлений грустно призналась, что нет. Потому и кричит, догадалась Славяна, выходит, не у меня одной проблемы и привычка поорать…

Девочка постояла, переминаясь с ноги на ногу, не зная, что сказать. Уйти просто так было невежливо, и она робко спросила:

– Ну, я пойду?

Блондинка закивала: конечно, иди! И Славяна пошла себе восвояси.

По дороге в город она пыталась вспомнить, где и когда прежде видела эту блондинку (ее лицо показалось странно знакомым), однако припомнить так и не смогла.

Следующим пунктом в программе ее «выходного дня» было «попить кофе». В последнее время, если у нее заводились деньги, Славяна шла в кофейню и заказывала двойной капучино. Она любила кофе, но мать не разрешала ей его пить, говоря, что кофе детям вреден; мать и отцу запретила поить Славяну кофе, и Люсе не разрешала. Теперь отец делал Славяне какао, как какому-то малышу, Люся предлагала ей по утрам противный цикорий, и кофе Славяна могла выпить только в кофейне.

Она заказала себе двойной капучино – обалдеть с какой вкусной молочной пенкой – и, достав из школьного рюкзачка планшет, принялась рассматривать подборку фотографий «самых странных домов в мире». Для будущего архитектора Славяны Тришкиной это занятие было поинтереснее просмотра фильма о противостоянии суперженщины и пришельцев. Девочка завороженно рассматривала свидетельства безграничной человеческой фантазии; каких только домов нет на свете: дом-рояль, дом-камень, дом-чайник, кривой дом в Польше, перевернутый дом и здание-корзина в Америке, ломаный дом в Чили, японский дом-клубника, кубические дома в Нидерландах, танцующие здания в Праге, здание, напоминающее стиральную машину в Мексике, и даже дом-ботинок! Вот бы такой забабахать в Приморске на улице Ленина! А этот сюрреалистичный дом девочка видела в Барселоне прошлым летом, когда они с отцом вдвоем ездили в Испанию. Именно тогда она сказала отцу, что хочет быть архитектором. Теперь у нее с отцом договоренность – вот она вырастет, станет архитектором и построит в Приморске такие дома, что закачаешься! В форме звезды, например, или в форме торта. Кстати, ей, как будущему архитектору, нравится дом, в котором живет ее отец. Отцовский дом чем-то напоминает корабль: красивый, просторный, в нем много воздуха и света. Славяна так любила бывать у отца еще и потому, что ей хорошо в его доме, где есть камин, большая зимняя веранда, там в любой комнате слышно, как шумит море. Девочка не понимала, почему в свое время, когда отец предлагал матери отдать этот дом ей, та отказалась и предпочла квартиру в многоквартирном типовом доме. А к типовым домам будущий архитектор Славяна, понятное дело, относилась пренебрежительно: ничего интересного!

Она отложила планшет, доела пирожное и от скуки принялась рассматривать посетителей кофейни. Правда, в зале в этот час было безлюдно, лишь за соседним столиком дядька в старомодном черном пальто что-то вдохновенно писал в тетрадь. Славяна пригляделась к незнакомцу: какой-то он был странный, словно нездешний, выглядел несовременно и занимался несовременным занятием (вот кто сейчас, в эпоху гаджетов, пишет ручкой?! в тетрадь?!); а потом у него было такое странное выражение лица… ну словно он о чем-то мечтал или видел в эту минуту нечто необычное… «Не иначе стихи кропает, – с иронией подумала Славяна. – Чудак. Кто теперь пишет стихи? Разве что чудаки…»

По правде сказать, она и сама была чудачкой, тоже пыталась записать стихи (не писать, а именно записать). Стихи – строчками часто приходили к Славяне во сне, причем она знала, что стихи – хорошие, но когда просыпалась, не могла их вспомнить. Много раз девочка пыталась поймать их во сне, как рыбак ловит удочкой рыбу, но не получалось, проснувшись, она ничего не помнила. Жаль…