Тришкин аж покраснел.

– Я – против? Ничего не против, рожайте, пожалуйста, это – дело хорошее! – Он осекся, сраженный гневным взглядом Ольги.

– Детские сады! Детям нужны детские сады! – по слогам, как для идиота, повторила Оля.

– Я все понял, – заверил Тришкин, – будем работать!

– Вот-вот работайте! Кстати, хотела спросить… Вот вы в поезде обмолвились, что на севере татуировки накололи… А что вы на севере делали?

– Работал, – улыбнулся Тришкин. – Мне как семнадцать исполнилось, я рванул в геологоразведку, хотел денег заработать, жизнь узнать.

– А в мэры-то южного города как попали?

– Долго рассказывать. Как говорится, так сложились жизненные обстоятельства.

– А почему в поезде ехали? – продолжала она допрос.

Тришкин признался, что поездом он возвращался домой из Москвы, куда ездил в командировку, потому что боится летать на самолете. «А потом, я же вам говорил, что вообще люблю поезда…» – закончил он.

Ольга наморщила лоб, припоминая, что он тогда нес, а, ну да: Чук, Гек, кремлевская елка…

– Но почему в обычном купе?!

Мэр Тришкин, кажется, несказанно удивился ее вопросу:

– А кто я такой, чтобы от народа отделяться? Обычный человек, такой же, как все!

– Похвально, – усмехнулась Ольга. – Скромность украшает!

– Согласен, – кивнул Тришкин, не уловив Ольгиной иронии.

Оля подумала, что Степан Алексеевич Тришкин, в сущности, парень простоватый – все принимает за чистую монету. Она поднялась и, выходя из кабинета, предупредила, что зайдет дней через десять – проверить, как решается ее вопрос.

– Приходите, – согласился Тришкин без особой радости. – А лучше звоните, зачем ходить… Вот вам моя визитка, здесь есть телефонный номер.

* * *

Пока вопрос с детским садом не решился, Ольга была вынуждена заниматься с Татьяниными воспитанниками еще пару дней (увы, как показала практика, педагог из нее оказался никудышный), а потом ей позвонила секретарша Тришкина и сказала, что в детском садике нашлись места для ее подопечных. Ольга с облегчением выдохнула – все, одну проблему решили! Однако оставались и другие. Ольге по-прежнему приходилось гулять с Дружком и выполнять различные поручения его хозяйки Веры Васильевны. Вера Васильевна – одинокая пенсионерка семидесяти трех лет из-за болезни уже два года не выходила из дома.

На второй день пребывания Ольги в Приморске Вера Васильевна попросила девушку сходить в магазин за продуктами. Ольга пожала плечами: ладно, мне не трудно, что брать? Вера Васильевна заказала хлеба, молока и картошки. «Картошки возьмите побольше, Танечка, в запас…»

В магазине Ольга взяла продукты по бабушкиному списку (сыр и конфеты она добавила от себя, решив сделать презент), а затем перешла в овощной отдел, где ее ждало неприятное открытие. Ну что – в Приморске не разменивались по пустякам, картошку продавали только мешками, самый маленький – десять кило. Охнув, вот он – фитнес по-приморски! – Ольга схватила картофельный мешок и волоком потащила его на кассу.

Подъем до пятого этажа, где жила Вера Васильевна, показался Оле восхождением на Эверест.

– Спасибо, Танечка! – ласково сказала Вера Васильевна, принимая продукты. – Может быть, завтра заберете кости для моего Дружка на рынке?

Ольга тяжело вздохнула.

После старушкиного мешка у нее отклячилась спина, болели колени и руки. «Интересно, а если бы у бабули не было такой безотказной соседки, как Татьяна?! Что ей тогда пришлось бы делать? Помирать?! Но это же безобразие!» – возмущалась Ольга и, поскольку ее возмущение требовало выхода, пошла в мэрию – донести до нового мэра информацию о безобразиях, которые творятся у него под носом.

Категорично заявив секретарю: «Личное!» – Ольга вошла к Тришкину в кабинет, как к старому доброму знакомому. Однако Степан Алексеевич ее, судя по всему, доброй знакомой не считал. Увидев Ольгу, он как-то напрягся.

– А, это вы… Ну, здравствуйте. Докладываю, вопрос с садиком решили. В этом году откроем два детских сада! Дети – это наше все! Рожайте, товарищи женщины!

– Я не по этому вопросу! – махнула рукой Ольга. – Пенсионеры! Кто позаботится о них?! Плохо у вас соцопека работает, товарищ мэр!

Степан Тришкин посмотрел на Ольгу тоскливым взглядом.

* * *

С самого утра Тришкин чувствовал себя больным и усталым – в поезде Степан умудрился простыть, теперь температурил и мучился насморком, а кроме того, вчера он поругался с бывшей женой. В последнее время они с Лизой встречались редко, и только по вопросам, связанным с дочерью. Вчера Лиза сама настояла на встрече и с ходу пожаловалась на Славяну, мол, та совсем отбилась от рук – не учится, пропускает уроки. «Ты что, хочешь, чтобы твоя дочь была дворником?!» – возмущенно вопрошала женщина. Степан пожал плечами: а что ты хочешь от меня? Лиза озвучила свои пожелания: он должен «завинтить гайки», потребовать, чтобы дочь хорошо училась.

Степан вздохнул – потребовать! На самом деле, ему нелегко было что-то требовать от Славяны (он вообще считал, что дочерей можно только любить, холить-лелеять и защищать от всего на свете), но Лиза наседала. Она зачем-то наговорила в сердцах, что Степану нет дела до дочери, что, кроме работы, его ничего не интересует, а потом ушла, хлопнув дверью.

В общем, Тришкин переживал не самый легкий жизненный период – личные неприятности, простуда, да и в работе не все ладилось. Степан огорчался, когда видел, что он, как мэр, не оправдывает чьих-то надежд. Люди обращались к нему как к волшебнику Гудвину – этому нужна помощь в таком-то вопросе, тому в другом… А он бы и рад всем помочь, но у него есть свои драконы и ведьмы, одолеть которых не получится при всем желании – статьи бюджета! Ну, где он им денег возьмет? Вот, к примеру, эта фифочка «из поезда» – то дети, то старушки! И глядит с осуждением, как будто ему ни детей, ни старушек не жалко!

Степан смотрел на эпатажную дамочку – странная какая-то… Из себя – ничего, можно даже сказать, что интересная женщина: светлые, длинные волосы, большие, красивые глаза, да и фигуру Степан Алексеевич поставил сероглазой блондинке в заслугу, но вот характер – это что-то! Сорок уколов от бешенства ей сделать, и, может, еще удастся спасти человека! А то у него иногда возникает неприятное ощущение, что дамочка покусает.

– Вас зачем люди выбрали? – с апломбом спросила блондинка, наступая на Степана. – Проявили доверие, оказали вот честь?!

Степан попятился, точно укусит. Дамочка уже достала его до самых печенок, но послать ее в прекрасные дали он не мог. Осторожно, как умалишенную, Степан заверил экспрессивную блондинку, что вопрос с социальной опекой пенсионеров в Приморске будет взят под контроль. После этого дамочка вручила ему листок с адресом «конкретной пенсионерки, нуждающейся в помощи» (одинокая старушка, вдова героя труда!), гневно зыркнула на прощание и ушла.