Вангьял молча вытянулся рядом на кровати. Желтые глаза неотрывно следили за моим лицом. Я переключила внимание со своего занятия на него.

– Индра готовит армию. Нет больше старой системы государственного управления. Он породил абсолютный хаос. Экономики у Хайдун тоже больше нет. Они протянут на обломках старой еще немного, пока Индра не выжмет все возможное на военные нужды, – после паузы со вздохом проговорил Вангьял. – Армия будет одноразовой.

– Сламет подтвердил это?

Мне подарили нежную грустную улыбку.

– Не пора рассказать, чем занимаешься, эксперт по развитию промышленности? – улыбнулась я в ответ и на родном добавила: – А то паршивый из тебя промышленник. Вот начальник третьего отделения тайной канцелярии вполне себе Бенкендорф.

– Шр, др, – передразнил меня Вангьял. – Ты и так знаешь, я не скрывал.

– Знаю.

– В Чамдо, здесь, в Синине, и в соседних провинциях по лесам гуляют охотники. Их задача – находить «чудеса природы». Такой у Сламета приказ. А лекарство – плата для него и его охотников.

Я пожала плечами. Выгодное дело провернул хорек. Охотников нанимает он, об оплате договаривается он, продает ветпаек подороже местным власть имущим, платит по счетам, разницу забирает себе и исчезает. Ничего сложного. Молодец, шустрый.

– Армия для похода сюда?

Вангьял промолчал. Да и не требовалось ему отвечать. Ответ был очевиден.

– Кобольду корабль нужен.

– В одном из донесений говорилось об оружии. Особом оружии, которым Индра владеет.

– Не владеет. – Я отрицательно покачала головой. – Спасательные капсулы снабжены одноразовыми ПСС с четырьмя зарядами транквилизатора. Это особое ружье в виде браслета на руке, которое усыпляет. Когда заряды кончаются, браслет растворяется. Я убила только одну собаку, помнишь? Это средство защиты, а не нападения.

– Средства нападения на твоем корабле?

Я кивнула.

– Сам корабль и есть оружие, но он не допустит Кобольда до управления собой.

– Ты не допустишь? – поправил меня Вангьял.

– Нет. Корабль не допустит.

Черная бровь уехала вверх, изобразив на лице хозяина надменное удивление.

Я рассмеялась, глядя на эту картину. Будет сложно уйти от него. Крайне сложно.

– За кораблем Кобольд пойдет сам, – продолжил Вангьял, сменив надменное удивление на не менее надменное равнодушие. – Ты все еще настаиваешь на его убийстве?

Я кивнула. Не сумасшедшая – пытаться в одиночку перевозить опасного преступника. Как там в кино старом было? Хороший бандит – мертвый бандит.

Вангьял отодвинул скафандр в сторону, взял меня за плечи и потянул на себя, вынуждая лечь рядом.

– А мне ты план свой не откроешь? – недовольно проговорила я, вытянувшись на нем сверху и глядя в подернутые дымкой желтые глаза.

– Нет, открою. Смотри, думаю. – Он насмешливо сощурился.

– Ты не о том думаешь, – в той же манере ответила я.

– С твоим бесстыдством мужчине думать сложно.

– С чем? – услышала я новое слово.

– Нескромная женщина.

А вот это я уже в свой адрес слышала ото всех обитателей дома. Особенно от старой Сити. Она, как змея, шипела это каждый раз, когда я оказывалась в поле ее зрения.

– Могу встать, надеть тот женский купол с цветочками и забиться в угол, – рассердилась я.

Вангьял от души рассмеялся:

– И как? Долго там просидишь?

– Смотря как сильно разозлюсь.

Сердитой я была доли секунды, пока не поняла, насколько мое бесстыдство ему нравится. Его будоражило сочетание пренебрежения с моей стороны нормами поведения «истинно» невинной по местным меркам девушки и самого факта, что невинной я являюсь.

– Такой рабыни у меня еще не было.

Я состроила насмешливый взгляд. Кем играть пытается? Сбором стратегической информации я всю первую неделю осознанной жизни в его доме занималась. Рабынь личных у него, кроме меня, отродясь не было. Денщика и того не было.

– Попробовать стоило, – с улыбкой прошептал Вангьял.

– План, – напомнила я.

– План простой: быть со мной рядом и не уходить.

– Не этот план! Другой.

Реагировать на очередную полушутливую попытку оставить меня на этой планете было некогда. Вангьял недовольно поджал губы:

– На рассвете сядем на поезд.

Сказал, как отрезал, с легкой прохладой в голосе. Не то чтобы обиделся, но пренебрежение мое в его мозгу царапины оставило. О дальнейших шагах спрашивать пока не стала. Логично, что отправимся в Чамдо, завтра по дороге остальное выясню.

– Забава…

Я подняла голову и вопросительно взглянула на его лицо.

– Расскажи о себе еще.

В желтых глазах пряталась усталость. Я улыбнулась и снова прижалась ухом к его груди. Там размеренно билось сердце. Завораживающий звук.

– Что ты хочешь узнать?

– Кто были твои родители?

Я задумчиво помолчала, формулируя фразу сначала на родном языке, а потом переводя ее на язык Вангьяла.

– Давно о них не вспоминала. Папа был пилотом, мама – врачом. Они пострадали от такого же, как Кобольд.

– Пострадали?

– Он их убил, – не стала вдаваться в подробности. Воспоминания не причиняли мне боли или печали, просто не хотелось сейчас говорить об этом.

– Кто тебя растил?

– Я росла в монастыре.

Вангьял возмущенно фыркнул. Я рассмеялась:

– Религии всегда будут существовать. Людям нужна вера. Но всякая религия зависит от социума. В моем мире вера выглядит иначе. Меня вырастила настоятельница, матушка Матрена.

– Матушка Матрена, – повторил шепотом Вангьял. – Ты стала эмпатом из-за родителей?

– Нет. Я родилась такой. Это редкий дар. Он очень ценится. Люди с таким даром только иногда выбирают иную профессию. Матушка как раз хотела, чтоб я избрала профессию, связанную с другим моим талантом.

– Рисовать?

– Рисовать, – улыбнулась я.

– Других родных нет?

– Нет.

Вангьял немного помолчал, затем сухо спросил:

– Почему ты ответила мне?

Буря эмоций, которую он скрывал за показным равнодушием, выдала его с головой. Мне даже анализировать вопрос не понадобилось.

– Ты мне нравишься, – ответила я так, словно это что-то совершенно естественное и очевидное.

– Тебе кто-то еще так же нравится или нравился? Те, с кем ты прилетела сюда?