в моём доме. Было бы лучше, если бы вор и, тем более, эйфайр, вообще не смог проникнуть на Голубой холм, − ответил Виго холодно.

Инспектор сразу выпрямился, втянул живот и принялся сосредоточенно осматривать тело. А помощник обшарил карманы Люка, но ничего не нашёл, кроме пары лакричных леденцов.

− Вы не возражаете, сеньор де Агилар, если мы заберём все тела в городской морг? Нужно составить отчёт, провести вскрытие и, сами понимаете, формальности, − инспектор превратился в само подобострастие.

− Да, конечно, − пожал плечами Виго, − был бы вам признателен.

− Тогда я пришлю карету за телами.

− Как вам будет угодно.

−Инспектор, а не могли бы вы прислать отчёт сюда, для ознакомления? — вмешался Морис. — И желательно побыстрее.

−Разумеется, эрр Морис, − кивнул подобострастно инспектор.

Виго вышел во внутренний двор, едва сдерживая гнев. Всё это было похоже на какую-то коробку с пазлами, которую высыпали на стол и предложили ему собрать. А на картинке оказалась чёрная кошка в печной трубе. А может, её там и вовсе не было.

Знал бы, что так будет, не стал бы слушать доктора Гаспара, допросил бы этого Люка ещё вчера! А теперь у него из всего пазла есть кусок трубы, лапа, усы, и больше ничего. Вернее, перчатка, взломанный сейф, трупы кортесов, браслет герцога Медины, мистический чёрный туман, какой-то Джарр и Эспина, и ещё куча всего, что склеить между собой просто невозможно!

Ему хотелось схватить кресло и разбить его о терракотовую плитку пола, или сломать что-нибудь, лишь бы избавиться от этого чувства запутанной беспомощности. Ему казалось, что он ходит по комнате с завязанными глазами!

Но больше всего Виго расстроил тот факт, что со смертью этого Люка оборвалась нить, которая могла бы привести его к незнакомке. К Амалии де ла Луна. За неимением настоящего имени он даже про себя продолжал называть её тем именем, которым она представилась, пусть и фальшивым. И во всей этой истории потребность найти именно эту женщину отодвинула на второй план и нападение, и ограбление, и даже тот факт, что он сам едва не погиб. Он не знал, что это за потребность, и почему желание узнать, кто она такая, и увидеть её снова пересиливало доводы рассудка. Может быть, так действовала эйфория, а может быть, это было что-то другое, но во всём этом была совершенно необъяснимая загадка. Он никогда не верил в родство душ, но то, что он чувствовал, танцуя с этой женщиной, не поддавалось никакой логике. Нельзя узнать человека за один только танец! Но вот он стоит посреди хаоса, творящегося в этом доме, и думает только о ней. Он хочет узнать, кто она, и увидеть её лицо. И может быть, тогда весь флёр очарования рассеется, и его отпустит эта непонятная тоска, которая поселилась в сердце?

Это было какое-то наваждение, а может, даже колдовство. И он снова вспомнил слова доктора Гаспара о том, что стоит найти шамана или джумалейскую мамбо, и окончательно утвердился в этой мысли, пусть это и противоречило его вере в логику и науку. А что если…

У него была перчатка, оставленная незнакомкой в сокровищнице, и это могло бы помочь. А ещё, раз этот Люк был из банды Джарра, то всегда есть кто-то, кто знает кого-то, кто знает человека из банды. А деньги могли бы помочь пройти по этой цепочке и всё выяснить.

Что же, план так себе, но это хоть какой-то след, по которому можно идти.

Появился Морис, проводивший инспектора, и подошёл к Виго со словами:

− Я побеседую с сеньоритой Оливией насчёт этих бандитов.

− Только не напугай её демонстрацией окровавленных трупов! Не хватало тут ещё женских слёз и обмороков!

− Учитывая все обстоятельства, я уверен, сеньориту Оливию этим не напугать. Но, постараюсь быть крайне деликатным.

− Хорошо, жду тебя в кабинете, − сухо бросил Виго. — Нам нужно действовать, и быстро. Я не намерен оставлять без ответа подобную дерзость. И ещё… пожалуй, нам стоит теперь опираться не только на научный метод.

И он красноречиво посмотрел на кобуру пистолета сыщика.

− Как скажешь, хефе, − Морис усмехнулся понимающе, кивнул и быстро удалился, видя, что его патрон сильно не в духе.

А Виго направился через двор к лестнице, но, сам того не желая, постепенно замедлил шаг. Показалось: кто-то смотрит ему в спину. Он остановился. Нет, не показалось, это было так явственно, что он сразу обернулся. И увидел на противоположном конце двора Эмерта, который шёл, глядя себе под ноги, в своём неизменном мешковатом пиджаке, кепке и с сумкой через плечо. И почему-то при виде этого мальчишки Виго внезапно испытал странное облегчение. Он даже удивился этому внутреннему ощущению спокойствия, которое на него накатило, как будто всё вокруг сразу упорядочилось, и стало понятно, что нужно делать.

А ведь и правда, втроём: он, Эмерт и Морис — они могут распутать этот клубок. Нужно только не терять времени.

− А, Эмерт! Ну, наконец-то! — воскликнул Виго, приветствуя своего помощника.

− Доброе утро, сеньор де Агилар! — произнёс тот, подходя, и даже как-то смутился, как будто был рад, но боялся это показать, и это не ускользнуло от взгляда Виго. — Простите, я, кажется, задержался?

− Нет, это я встал рано, − ответил Виго с улыбкой.

− Что-то случилось? У вас ссадины на лице, сеньор, − произнёс Эмерт, глядя на него исподлобья и остановившись на расстоянии трёх шагов.

− Случилось? — Виго усмехнулся и дотронулся до ссадины на скуле. — О, тут много чего случилось! Идём в кабинет, я расскажу тебе по дороге. И будь готов к тому, что сегодня у нас будет очень много работы.

Виго вдруг почувствовал, что ему нужно выговориться. Поделиться с кем-то своими сомнениями и разочарованием. И почему-то Эмерт подходил для этого как никто другой. Что-то было в этом мальчишке, что располагало к себе сразу и безоговорочно, то ли умение слушать, то ли способность понимать и сочувствовать без ненужного трагизма.

А это безумное утро подтолкнуло Виго к переосмыслению всех произошедших событий. И, рассказывая о том, что он нашёл в сейфе, о нападении и поимке вора, Виго как будто упорядочивал ту самую коробку с пазлами. А Эмерт слушал очень внимательно и не задавал глупых вопросов.

Утром Виго провёл ещё и семейный совет с доном Диего, Джулианом и остальными членами семьи. Он рассказал о находках Мориса и допросах слуг, и единственное о чём умолчал —