Иветта взвилась.

– А ей… ей, значит, можно разбрасывать тут свои кулоны?! – выпалила она, задыхаясь. – Ей можно оставлять здесь следы? Пусть она сейчас же…

– Да, ты права, – сказала Бея. – Это было не очень умно.

Ее руки поднимались и опускались, как бы стараясь успокоить Иветту.

Та же продолжала шипеть:

– Значит, с ее стороны это не очень умно, а с моей – глупо?

– Поезд, – прервала спор Антония.

Он был голубого цвета. С большой надписью «Подвезем с удовольствием» на вагонах.

Идею распределиться по поезду, чтобы не бросаться в глаза, мы сразу отбросили. Весь поезд состоял из двух вагонов, насквозь просматривающихся. Если бы мы расселись по всему салону, это бы точно выглядело странно. Маловероятно, что в этой местности семь девочек примерно одного возраста могут не знать друг друга. Если тут вообще найдется семь девочек нашего возраста. Первые станции, через которые мы проехали, назывались Швербоден, Хартлос и Альтендорф. Какое-то унылое захолустье, все ясно.

Кроме нас в поезде никого не было. Только контролеры. Один старый, другой молодой. Мы сели в той части вагона, где сиденья складываются и можно везти велосипеды.

Поезд без остановки проезжал мимо одной станции «по требованию» за другой. Половина девчонок быстро заснули. Антония свернулась калачиком рядом со мной, и я чувствовала ее ванильный запах. Примерно через полчаса к нам подошел контролер. Это был пожилой человек. Под толстыми очками красовался большой рыхлый нос, ниже – седые усы. Есть же на самом деле люди, которые в жизни выглядят так, как другие одеваются на маскарад. Наверняка зовут его Вилли или Бернд, как-то в этом роде.

– Доброе утро, проездные документы, пожалуйста! – продребезжал он.

– Тс-с! У меня девочки спят, – прошептала Аннушка. Черт, это она хорошо придумала!

Я тоже притворилась спящей и стала подглядывать через ресницы. Может, это из-за бус Инкен или почему-то еще, но Аннушка вдруг стала выглядеть взрослее. Ей пришлось встать, потому что сидя было не достать кошелек из кармана штанов. Стоя она оказалась выше Вилли-Бернда.

– У вас кофе купить можно? – спросила она как бы между прочим.

– Да. Сколько вам?

– Один. Девочки же у меня кофе не пьют!

Аннушка сокрушенно покачала головой.

Я уткнулась в ворот куртки, чтобы не засмеяться. Рядом со мной шумно пыхтела Рика.

– И куда едем, милая барышня? – Вилли-Бернд явно был в восторге от молодой учительницы, везущей нас в лагерь. – Маленький у вас класс, – сказал он. – И одни девочки…

– Частная школа, – ответила Аннушка. – Мальчиков везет мой коллега. – Она быстро соображала, что сказать. Я решила, что с ней надо быть начеку.

Через несколько минут контролер принес кофе, на который набросилась Бея, как только Вилли-Бернд отошел.

Если поначалу я удивлялась, зачем в курортных местах такие ранние поезда, ответ стал очевиден, когда мы добрались до Викемарка. На платформе толпилась куча народу с заспанными лицами – люди, которые работают в Берлине. Там они все и вышли. И зашли другие.

Большую часть пути мы спали. Это был самый простой способ скоротать время в поезде. Вышли мы в Дрездене – вместе с женщиной, которая странно посмотрела на Аннушку, когда кондуктор обратился к ней на «вы».

– Пешком отсюда дойти не получится, – сказала Аннушка. – Слишком далеко.

Бея заявила, что лучше соображает, когда почистит зубы. И кивнула на кафе в здании вокзала, между магазинчиком с прессой и обувным. Маленькая меловая доска у входа пыталась привлечь клиентов разнообразием шницелей. Вывеска сообщала, что здесь можно взять велосипеды напрокат.

Я задумалась, не стоит ли поехать на велосипедах. А что, неплохая получилась бы маскировка!

В принципе, можно было и здесь остаться. Или все-таки вернуться обратно? А Инкен? А дохлые кошки? Я встряхнулась, отгоняя от себя эти мысли.

Девочки тоже захотели в туалет. Антония, я, Рика, Аннушка и Бея пошли в кафешку. Внутри все обшито темными деревянными панелями, на подоконниках – бабушкины цветочки, пахнет бабушкиной едой. За стойкой блондинка с перманентной завивкой возилась с радио.

– Ну, извините, любезный, по этому каналу новости только каждые полчаса, – сказала она пожилому мужчине у стойки и повернулась к нам. – Привет, красавицы! Что вы хотели? Туалет за гардеробом. Или вам колы?

Мы замотали головами.

– Туалет – один евро, если ничего не берете. Маленькая кола – то ж самое. Подумайте.

Блондинка пожала плечами, как будто ей самой это не нравилось. Не она-де правила придумывала. За весной приходит лето, туалет стоит один евро – с этим она ничего поделать не может.

Старик у стойки был в зеленой рыбачьей жилетке, на голове – рыбачья шляпа. Рядом с ним – молодая женщина в рабочем комбинезоне. Бежевом. Со следами грязи на ляжках, где обтирают руки. На полу перед ними растянулся лохматый старый пес и, смотря на женщину, махал хвостом. На стойке между стариком и женщиной в комбинезоне лежал ключ от машины.

– Если никто их больше брать не хочет, можно их пристрелить. Шавок-то как песка в море, – сказал мужчина.

– На пляже, – поправила его женщина. Голос у нее был мягкий.

– Не, Паула, ну зачем их кормить да таскать туда-сюда? Просто пострелять всех. Или газом отравить. Подержать у выхлопной трубы, и все.

– Меня зовут Паола, – сказала женщина и засмеялась. – Всегда приятно поболтать с такими защитниками животных, как вы.

Бея, кажется, перепутала туалетную дверь с дверью салуна и пнула ее своим конверсом, как ковбойским сапогом, так, что дверь с размаху распахнулась.

– Эй, красавицы, поосторожнее! Плитки у нас не бронированные! – закричала блондинка с завивкой.

Бея рывком сняла рюкзак.

– Самого тебя бы газом потравить, урод! – прошипела она и скрылась в одной из двух туалетных кабинок.

Антония, переминавшаяся с ноги на ногу, тоже побежала в кабинку. Аннушка копалась в рюкзаке в поисках зубной щетки.

Из кабинки доносилось сердитое ворчание Беи.

– Терпеть не могу таких говнюков. Всего лишь животное… – она спустила и вышла, хлопнув дверью. – Сам ты всего лишь человек!

Она приоткрыла дверь в кафе, сделала небольшую щелочку и прислушалась: старый тип за стойкой ругал собаку. Вдруг Бея отпрыгнула от двери – внутрь вошла женщина в комбинезоне. Паула? Нет, Паола. Она с улыбкой прошла между нами. Умывшись и почистив зубы, мы проскользнули мимо Беи в зал кафе. Бея осталась стоять за гардеробом. Я подумала, она просто не хочет платить за туалет. Отсюда все эти шмыганья и подглядывания… Бея оглядывалась и как будто ждала подходящего момента. Он наступил, когда буфетчица отвернулась, а старик в рыбацкой шляпе стал опускать монеты в автомат. Бея рванула с места, понеслась к стойке, бросила туда плату за туалет и громко сказала: