ради мира во всем мире, все равно бы согласились. Общее дело сплачивает. А новое, сложное и, возможно, опасное дело волнует и, конечно, интригует молодые сердца.

На подготовку ушло как раз около двух месяцев. Все оказалось еще легче, чем я мог предположить. Цветного металла на импровизированных свалках возле даже небольших предприятий было море. Да и школьники с удовольствием тащили нам все подряд за весьма скромное вознаграждение. Грузовик мы купили достаточно вместительный и почти новый, правда, для этого пришлось сначала составлять хитрые акты с руководством автохозяйства о «неподлежащей восстановлению технике», так как по-другому приобрести мы ничего не могли. Поначалу несколько наших ребят ездили и собирали металл, свозя его на склад, но уже через две недели все было забито, включая две большие открытые площадки рядом. В поездку до границы вызвались двое. У Алексея, одного из добровольцев, в Бресте жила бабушка, и он несколько раз до этого ездил туда на машине с отцом. Еще зима не закончилась, а мы с опережением намеченного графика отправили ребят в путешествие. Не представляя всех нюансов, связанных с дальней дорогой, ребятам на всякий случай выдали денег с большим запасом, тем более что мы спокойно могли это себе позволить. Наш основной бизнес шел неплохо. Хотя прибыль немного уменьшилась по причине нехватки товара. На заводе происходили перебои с комплектующими, и производство, естественно, снизилось.

Примерно через пять дней после выезда наших товарищей тренер собрал нас в зале и сообщил:

— Ребята отзвонились. Добрались без происшествий. Других подробностей пока нет. Будем ждать следующего звонка.

Еще через два дня появилось новое известие. Бабушка Алексея познакомила внука с таможенником, живущим этажом ниже в их доме. И тот согласился за тысячу рублей организовать встречу с польским товарищем. Все это со стороны мне стало напоминать шпионский роман: разведчики, пароли, явки и тайные встречи. А в адрес ребят хотелось сказать только словами Горького: «Безумству храбрых поем мы песню». Но, как выяснилось позднее, я знал только внешнюю сторону бизнеса. Какие страсти кипят внутри, стало раскрываться только тогда, когда мы полностью окунулись в этот процесс. Машина вернулась домой, заполненная на четверть блоками с сигаретами и жвачками, потому что у нашего «менялы» был только этот товар. Но он заверил, что в следующий раз достанет все, что нужно, и будет нас ждать. Если подвести итог поездки в деньгах, что получалось, что пятнадцать тонн металлолома мы продали почти за сто тысяч рублей. И это при условии, что наш новый товар разошелся всего за неделю. К этому можно было добавить только одно: металла вокруг было еще столько, что голова начала кружиться у всех. Мы сделали в шахматной школе красивый ремонт, купили еще один грузовик и, с учетом даже снизившейся прибыли от бытовых приборов, опять выдали из прибыли по десять тысяч рублей каждому, но уже всего лишь за один месяц. И в подвале у меня стало два закопанных бидона. Родителям я отдавал по двести рублей в месяц, якобы устроившись в шахматную школу помощником бухгалтера. Умнее версии не нашлось. Но при папиной зарплате в триста для семьи это стало хорошей прибавкой. И плюс всем понравилось, что я, еще учась в школе, осваивал нужную профессию. Дед даже расщедрился и передал тренеру и бухгалтеру по три литра лучшего домашнего вина. Я, естественно, не стал ему рассказывать про сухой закон в шахматной школе и отдал подарок физруку, принявшему его с особой радостью.

Новую партию металла мы собрали за десять дней. И опять, практически без срывов, машина вернулась через неделю, полная сигарет и жвачки. К этому времени заказов на этот товар у нас было больше, чем его пришло. И мы все продали за день, не сгружая товар на склад, развозили его по магазинам на нашем грузовике. Так в подвале появился третий бидон с деньгами. Но все хорошее, как правило, рано или поздно заканчивается. Впрочем, эти качели двигаются в обе стороны. Темная полоса, если она приходит, тоже когда-то заканчивается, правда, как говорят юмористы, не всегда в этой жизни, чаще — в следующей. Но в нашем случае все складывалось неприлично гладко, и вот настал тот день, когда все произошло.

У учителя умер любимый хомяк. Может быть, его никогда и не было. Но он попытался взять на себя весь удар от спешащих к ребятам неприятностей, хотя вечно живущих хомяков я не встречал, и будем считать, что просто подошло его время. А вот понимание, что сейчас вы ждали неминуемо плохой развязки и она, конечно же, будет, но чуть позже, совсем не радует. И это происходит только потому, что мы по своей человеческой сущности даже в мыслях не можем радоваться безоблачному настоящему, нам обязательно должно мешать это делать ожидание неизбежной «клоаки». Но вернемся к реальным неприятностям. Дорожка вниз началась с письма: «Директору кооператива, Альберту Станиславовичу, нужно явиться к 8 утра…», и дальше указывался номер кабинета местного отделения РОВД.

Это письмо мы нашли на его столе на второй день, когда он не пришел в школу. Человек он был одинокий, жил недалеко от школы, и мы сразу решили проверить, не дома ли он, естественно, надеясь на лучшее в виде банального гриппа. Дверь нам никто не открыл, и следующей точкой наших поисков стало местное отделение милиции. Дежурный, узнав, кто мы и по какому вопросу пришли, сказал, чтобы мы ждали в коридоре и не уходили. Через десять минут к нам спустился, как он сам представился, старший следователь Иванов и приказал идти за ним. Мы и пошли, пятеро ребят, включая меня. Остальные наши были заняты согласно обычному распорядку дня. Следователь привел в довольно большой кабинет и, предупредив, что через пять минут вернется, вышел. Мы все находились в растерянности и не понимали, что происходит и почему. Я собрал всех в кружок и как можно тише проговорил:

— Ребята, случилось что-то нехорошее. Скорее всего, учителя арестовали, иначе нам дежурный сказал бы, что нет его, мол, и отправил бы искать его в другом месте. А если все так плохо, значит, нам нужно ничем не скомпрометировать себя и учителя. И говорить надо всем одно и то же: приходим, тренируемся в шахматы играть и ничего не знаем. За шахматы нас в тюрьму не посадят, а дальше видно будет.

Все покивали и стали ждать следователя. Он вернулся с пачкой белой бумаги и ручками.

— Двигайте свои стулья к столу и пишите, — обратился он к нам, раздавая «инвентарь». — Вверху фамилию,