– Может быть, ты слышишь лесть, Серафия, но все, что я сказал, – правда. Каждое слово. Если нужно, я буду повторять это каждый день, пока ты наконец не поверишь. Я знаю, как трудно вернуть потерянное доверие к людям. Почти невозможно. Но я хочу помочь тебе попытаться это сделать.

На его лице отразилась искренняя боль. Он нахмурился, и лоб прорезали морщины. Серафия знала: в Южной Америке с ним что-то случилось. Может быть, теперь, здесь, после того, как она рассказала свою историю, он доверится ей.

– Откуда ты знаешь? Что с тобой случилось, Габриэль?

Вздохнув, он снова сел и посмотрел на серебряную луну над головой:

– Я только окончил колледж, и мой отец назначил меня вице-президентом южноамериканского филиала. В мои обязанности входило посещение наших судоходных и торговых портов в Бразилии, Аргентине, Венесуэле и Чили. Деловые отношения с Венесуэлой казались сомнительными, но мой отец решил, что раз в стране есть нефть, ее нужно транспортировать. Почему бы нам не извлечь из этого выгоду, опередив других? Я оставил Каракас напоследок, в других местах все прошло хорошо, так что я уже не опасался, когда прибыл в Венесуэлу. Я провел там несколько дней: акклиматизировался, встретился с командой. Как-то вечером мой гид и переводчик Рауль пригласил меня на настоящий венесуэльский ужин. Когда мы вышли на улицу, к обочине подъехал минивэн. Рауль ударил меня чем-то тяжелым по затылку, и я потерял сознание. Очнулся на вонючем неудобном матрасе в холодном темном помещении без окон. Запястья и лодыжки были связаны толстой веревкой.

Серафия не верила своим ушам. Почему она не слышала об этом раньше? Хотела спросить, но не осмеливалась прервать Габриэля.

– Наконец несколько часов спустя появился мой похититель и объявил, что меня схватили с целью получения выкупа, и как только моя семья заплатит, меня отпустят.

– Они им заплатили? – спросила она.

Избегая ее взгляда, Габриэль с трудом сглотнул и продолжил:

– Нет. Я провел в этом подвальном помещении, практически в темноте, около недели. Каждый день тот парень спускался и приносил мне кувшин с водой и немного еды. И все. На шестой день моего пребывания наедине со своими мыслями, терпя постоянные насмешки похитителя – он говорил: «Твоей семье все равно, жив их сын или умер, раз они до сих пор не заплатили», – я пришел к выводу, что, если хочу выбраться, должен надеяться только на себя. И решил: если мне это удастся, то я буду жить так, как хочу.

– Ты сбежал? – спросила Серафия, почти не дыша от волнения.

– Меня спас ржавый металлический каркас кровати. Я использовал его, чтобы медленно перерезать веревки. На это ушел почти целый день. Когда мой похититель открыл дверь, чтобы внести еду, я уже поджидал его. Набросился, повалил и принялся бить головой о бетонный пол, пока он не перестал сопротивляться. Убедившись, что он без сознания, я взял ружье и ключи и запер его в комнате. Оказалось, что больше охранников не было, так что я просто поднялся по лестнице и вышел на оживленные улицы Каракаса. Добрался до посольства США, рассказал им, что произошло, и был в Майами уже к утру.

Серафия почти потеряла дар речи.

– А твоих похитителей поймали?

– Рауля арестовали за участие в заговоре, но он был просто посредником, которому заплатили за то, чтобы он доставил меня в условленное место. Моего похитителя нашли запертым в подвале, где я его и оставил. Остальным замешанным в похищении все сошло с рук. Но в итоге я не злился на них. Я возмущался своей семьей. Они знали, что может случиться, когда посылали меня туда.

– Что они сказали, когда ты вернулся домой?

Габриэль пожал плечами:

– Поздравили с возвращением, а затем попытались сделать вид, что ничего не случилось. Но я не смог забыть.

Ужасный рассказ, теперь Серафия поняла, что творится в душе Габриэля. И после всего случившегося его семья ругала его за то, что он слишком легкомысленный и беззаботный. Даже Серафия осуждала его, думая, что Габриэля интересуют исключительно вечеринки и он ни о чем всерьез не задумывается. Она обвиняла его в безрассудстве, но когда они оба столкнулись со смертью, то отреагировали по-разному. Серафия стала сверхосторожной, почти боялась жить из-за страха потерять эту самую жизнь навсегда. Габриэль, наоборот, стал жить на полную катушку, наслаждаться каждым моментом как последним. Кто она такая, чтобы судить его?

Серафия потянулась и взяла его за руку. Их ладони соприкоснулись, и Серафия разволновалась, она увидела печаль в зеленых глазах Габриэля, настороженность за широкой улыбкой. Его образ плохого парня заставлял людей держаться подальше, и она тоже купилась на это. Но Серафия больше не хотела держать его на расстоянии вытянутой руки.

Габриэль взял ее ладонь, погладил большим пальцем по коже. От этого прикосновения Серафию бросило в дрожь, и она невольно наклонилась ближе к Габриэлю.

– Знаю, тебе сейчас так много нужно осмыслить, – сказал он. – Я рассказал тебе свою историю не для того, чтобы ты переживала за меня. Я просто хотел, чтобы ты поняла: мы похожи. Никто не идеален. У всех что-то не так. Но важно, как мы с этим справляемся. Я отлично умею отталкивать людей. Ты первая женщина, которая повлияла на меня так, что мне снова захотелось кому-то доверять. Хватит думать, что ты не соответствуешь каким-то требованиям, потому что это не так.

Серафия задохнулась от его слов. Она не могла больше сдерживаться – наклонилась вперед и прижалась губами к его губам. Она давно уже перестала доверять себе в самых разных сферах жизни, а романтика и вовсе отошла на задний план. Ну зачем она мужчине? Да еще в таком состоянии? Особенно принцу? Но она не смогла удержаться. Как и Габриэль.

Он ответил на поцелуй с такой же страстью. Обхватил ее лицо руками, притянул ближе к себе и жадно пил ее губы – сначала постанывая и рыча, а затем протолкнул язык глубже. От этого у Серафии внутри заныло от томления, а сама она потеряла последнее самообладание.

Наконец Габриэль отстранился.

– Как ты думаешь, еще не слишком рано уходить? – спросил он.

Серафия покачала головой и посмотрела ему в глаза:

– Думаю, принц может уйти когда захочет.

Но уйти оказалось не так просто, как надеялся Габриэль. Ему пришлось еще раз обойти гостей, поблагодарить Патрика за гостеприимство, избегая испепеляющих взглядов отца, но через полчаса они с Серафией уже сидели в королевском лимузине, направлявшемся к Плайя-дель-Онда.

Когда они забрались внутрь, Габриэль не мог отвести взгляда от бокового разреза на розовом платье, который почти обнажил ее бедро, когда Серафия села. Габриэль хотел погладить эту обнаженную кожу. Он чувствовал покалывание в ладонях – так сильно ему хотелось дотронуться до нее, но от особняка Роулинга им пришлось ехать около сорока пяти минут.

Посмотрев на тонированные стекла лимузина, Габриэль крикнул шоферу:

– Мы хотели бы немного уединиться, пожалуйста.