вынужден бежать в Речь Посполиту. В этом рассказе совершенно неправдоподобной представляется замена одного ребенка другим. Мать, кормилица, мамка и нянька сразу бы заметили, что вместо Дмитрия в колыбельке оказался другой мальчик. Кроме того, известные думские дьяки Андрей Щелкалов и Василий Щелкалов не были воспитателями царевича. Оба были видными государственными деятелями и занимались дипломатией и служебными назначениями дворян. Первый умер в 1597 году, второй — в 1611. При угличском удельном дворе никто из них не бывал.

Но польская знать не стала вдаваться в эти детали и подробности и охотно принимала «царевича» в своих замках. Более того, нашлись лица, которые утверждали, что видели царевича в детстве и могут засвидетельствовать, что бывший слуга князя Вишневецкого — точная его копия (как будто сходство ребенка со взрослым мужчиной так уж очевидно). Одним из первых свидетелей стал некий Петровский, слуга канцлера Льва Сапеги. Хотя тот был беглым москвичом, но вряд ли имел возможность видеть настоящего царевича Дмитрия даже во младенческом возрасте. Однако и его никто не стал допрашивать с пристрастием. Всем хотелось верить в истинность Дмитрия и помогать ему: кто по доброте душевной, а кто и с определенным умыслом — поправить свое материальное положение в случае его успеха.

Особенно усердствовал воевода Самбора Юрий Мнишек. Он был обвинен в растрате казенных средств, которые получал как управитель королевскими землями. За это грозила тюрьма, а на его иждивении были довольно молодая вторая жена и дочь Марина. Младшую, Урсулу, удалось выдать замуж за престарелого князя Константина Вишневецкого. Та же судьба ждала и Марину, которой было только 16 лет. «Царевич Дмитрий» был приглашен в Самборский замок и вскоре превратился в преданного воздыхателя воеводской дочери. Отец всячески поощрял влюбленного юношу, полагая, что лучшего зятя ему не найти.

А. С. Пушкин в трагедии «Борис Годунов» исключительно точно описал взаимоотношения между Мариной Мнишек и Григорием Отрепьевым. Вполне возможно, что самозванец открылся своей возлюбленной, но та предпочла сразу же забыть правду в надежде стать русской царицей. В курсе авантюры был, скорее всего, и Юрий Мнишек, но его интересовала не истина, а возможность поправить свое финансовое положение. Овладев сердцем Григория, властная Марина захотела получить и его душу. Для этого он должен был окончательно отречься от православной веры и стать католиком. Вряд ли самозванец долго колебался. Жажда приключений была в нем сильнее каких-либо внутренних убеждений. Но афишировать свою нетвердость в вере он не стал, поэтому тайно отправился в францисканский монастырь и там принял католичество. Папский нунций А. Рангони даже посоветовал Григорию вступить в переписку с папой римским и попросить у Ватикана денег для организации похода на Москву. Тот так и сделал и вскоре получил из Рима благоприятный ответ. Теперь необходимо было вовлечь в затею короля Сигизмунда III. Поскольку тот был ревностным католиком, то и это удалось сделать быстро.

В начале 1604 года Григорий с Юрием Мнишеком прибыли в Краков. Первым делом они посетили нунция Рангони. Тот встретил их ласково, но во время доверительной беседы твердо заявил, что король признает права царевича на престол лишь в том случае, если тот навсегда откажется от греческой веры и дает клятву верности римской церкви. Для Григория подобная «мелочь» препятствием быть не могла. В следующее воскресенье, 17 апреля, самозванец публично дал клятву, что будет верным сыном апостольского престола, и об этом дал собственно ручную запись. После этого Рангони причастил его и миропомазал. Затем один из иезуитов исповедовал нового католика. Неизвестно только, посвятил ли тот его в свою тайну или все обряды остались чистой профанацией.

23 апреля состоялась аудиенция у короля Сигизмунда. Можно предположить, что внешность гостя несколько разочаровала многоопытного монарха. «Царевич Дмитрий» был очень невзрачен: невысокий, крепко сбитый, с круглым некрасивым лицом, темно-голубыми, мрачноватыми и слегка запавшими глазами, жесткими рыжеватыми волосами. Ничего величественного и благородного во всем его облике не было, поэтому признать в нем царственного отпрыска было крайне сложно. Правда Григорий старался держаться молодцом, был боек и разговорчив. По всему было видно, что от своей цели он не откажется и ради нее пойдет на все. Сигизмунд решил, что официально помогать «Дмитрию» он не будет, но предложит денежное содержание (40 000 злотых) и позволит панам добровольно присоединяться к войску «царевича». В будущем, в случае провала затеи, это давало возможность избежать открытого конфликта с царем Борисом, а в случае успеха позволяло надеяться на благодарность претендента на московский трон. Следует отметить, что далеко не все польские вельможи поверили в истинность «царевича». Замойский, С. Жолкевский, В. Острожский и С. Зборовский были категорически против какой-либо помощи ему. Поэтому Сигизмунд поручил вести дела «царевича» самому Юрию Мнишеку: нанимать для него войско, оплачивать расходы, следить за перепиской.

После аудиенции у короля положение самозванца упрочилось. Теперь он уже был официально признанным наследником московского трона и мог предложить свою руку и сердце возлюбленной Марине. Гордая полячка с благосклонностью приняла предложение жениха, но заявила, что свадьба может состояться только тогда, когда «Дмитрий» вернет себе «отчий» трон. Хитроумный Юрий тут же составил текст брачного договора и предложил будущему зятю его подписать. Условия его были такими. 1. После воцарения жених должен был послать в Самбор 1 000 000 польских злотых для уплаты долгов и организации поездки Марины в Москву. Кроме того, он должен был прислать невесте подарки: бриллианты, дорогую посуду из царской казны. 2. После свадьбы Марина должна была получить во владение Новгород и Псков со всеми землями и доходами. В этих городах она имела бы право строить костелы, открывать латинские школы и заводить свои порядки. 3. Будущая царица имела право сохранять свою веру и иметь при своем дворе католических священников. 4. Если «Дмитрий» не вернет себе престол, то Марина может вновь считать себя свободной от всяких обещаний.

Влюбленный самозванец не стал препираться с будущими родственниками и 25 мая 1604 года подписал договор, в котором учитывались интересы только Марины, ведь без помощи поляков он и мечтать не мог о царской короне. Через некоторое время Юрий сообразил, что от брака дочери сам он ничего не выгадает. Поэтому уже 12 июня он потребовал, чтобы самозванец дал письменное обязательство передать в его владение земли бывших княжеств Северского и части Смоленского. На остальную его часть претендовал король Сигизмунд. Лжедмитрий скупиться не стал — он обещал отдать то, что никогда ему не принадлежало.

С этого времени началась активная подготовка к походу на Москву. Юрий стал активно вербовать всех желающих в войско будущего зятя, Григорий окончательно