Но уже слишком поздно. Мы уже подъезжаем к пляжному домику его семьи, и я дрожу от страха. Я не была здесь с утра после вечеринки по случаю его дня рождения, и после всего, что я узнала о его семье, и моей, с тех пор, у меня не было намерения когда-либо возвращаться. Это последнее место во всем мире, где я хочу быть.

Это последнее место, где я думаю, что когда-либо буду чувствовать себя в безопасности, даже с Сэйнтом.

Он объезжает массивную подъездную дорожку и паркует внедорожник прямо перед двойными дверями, затем двигается, чтобы выйти.

— Давай, — приказывает он.

— Нет.

Он делает паузу и оглядывается на меня.

Я пристально смотрю на него и продолжаю: — Отвези меня обратно в кампус прямо сейчас. Зачем ты привёз меня сюда после всего, что случилось?

Он смотрит на меня несколько долгих мгновений, прежде чем выплюнуть: — Либо возвращайся автостопом, либо заходи внутрь. Это твой выбор, Эллис.

Захлопнув дверцу машины, он бросается к входной двери дома, даже не оглянувшись. Честно говоря, я потрясена до глубины души. Я ожидала, что он будет холоден, я даже ожидала, что он будет жесток, но это… это бесчеловечно. Я сижу, кипя от злости, в его машине, решив не заходить внутрь. Может быть, я все-таки я поеду домой автостопом. За исключением того, что сейчас темно, и я не очень заинтересован в том, чтобы сегодня на меня напал незнакомец.

Но я не собираюсь туда входить. Сэйнт может идти к черту. Я не пойду туда.

Примерно через тридцать минут, когда я удобно обнаруживаю, что мой телефон разрядился, я запрокидываю голову и кричу от разочарования.

— Пошел ты, Анжелл. — вздыхаю я абсолютно ни к кому, блядь, не обращаясь.

Когда я захожу в его дом, я сразу чувствую, что что-то не так. На первый взгляд все кажется в порядке, но на столе в прихожей тонкий слой пыли. Для любого другого домашнего хозяйства это не имело бы большого значения, но здесь это кажется таким неуместным.

Мой взгляд падает на Сэйнта, сидящего на нижней ступеньке лестницы, нахмурив брови.

— Что? — огрызается он.

— Здесь пыльно.

Он пожимает плечами.

— Ну и что?

— У тебя круглосуточная уборка и персонал, — говорю я, как будто этого должно быть достаточно для объяснения.

Его глаза вспыхивают раздражением, когда он вскакивает на ноги.

— Это были сотрудники моих родителей. Теперь дом мой, и мне не нужно, чтобы они говорили дерьмо за моей спиной и осуждали меня. — Он делает шаг ближе ко мне. — Точно так же, как тебе не нужен твой телефон, пока ты здесь.

Прежде чем я успеваю остановить его, он засовывает руку в мой задний карман и выуживает мой сотовый.

— Что ты делаешь? — рявкаю я, бросаясь за телефоном, но он держит его над головой вне моей досягаемости.

Я имею в виду, что он все равно мертв, но я все еще чувствую себя голой и уязвимой без него, особенно здесь, в Адском Доме.

— Мне не нужно, чтобы ты отвлекалась, пока мы здесь, — говорит он, беря меня за подбородок пальцами и наклоняя мое лицо к своему. — Ты собираешься сказать мне, кто убил Джона Эрика.

С трудом сглотнув, я зажмуриваюсь, мысленно считая до десяти. Когда я открываю глаза, его пристального взгляда почти достаточно, чтобы ослепить меня.

— Почему ты думаешь, что я когда-нибудь скажу тебе это? — требую я, но мой голос срывается.

Его ноздри раздуваются.

— Ты либо расскажешь мне добровольно, либо я выебу из тебя правду.

Блядь. Это еще более возмутительно, чем его требование, чтобы я донесла на страшного Призрака. Я ошеломленно смотрю на него.

— Ты не серьезно, — наконец говорю я. — Пытка сексом, Сэйнт? Правда?

Мой пульс учащается от блеска в его ледяных глазах. — Тебе вообще нужно спрашивать меня об этом?

Я вскрикиваю, когда он наклоняется и обхватывает одной рукой мои ноги, перекидывая меня через плечо, как будто я ничего не вешу. Беспомощно повиснув, я бью его кулаками по спине, когда он поворачивается к лестнице, чтобы подняться на второй этаж.

— Отпусти меня! — кричу я, дрыгая ногами.

Его рука тяжело опускается на мою задницу.

— Скажи мне правду.

Я сжимаю губы и отказываюсь.

Он смеется.

— Хорошо, Эллис. Мой член все равно твердый.

Пробираясь в свою спальню, он опускает меня на

пол, так что я стою перед ним. Я открываю рот, готовая оторвать ему голову, но его губы обрушиваются на мои и заставляют меня замолчать.

Его поцелуй яростный и властный, и мое тело мгновенно тает для него, когда я издаю тихий стон. Его руки сжимают мою задницу, когда он прижимается ко мне своей растущей эрекцией. Он подавляет меня, затуманивает мой разум, так что я не могу вспомнить, почему это плохая идея. Прежде чем я осознаю это, он подталкивает меня к кровати. Мои колени упираются в матрас, и он слегка толкает меня, так что я падаю. Затем он снимает мою одежду и перекидывает ее через плечо, прежде чем сдернуть свою собственную футболку с головы.

Это немного грустно, что у худших мальчиков, самая эпически красивая внешность.

— Сэйнт, — выдыхаю я, когда он раздвигает мои колени. — Ты действительно думаешь, что это подействует на меня?

Он скользит рукой между моих ног, ухмыляясь, когда отвечает: — Может быть, и нет, но я хочу войти. И я не остановлюсь, пока ты не скажешь мне то, что я хочу знать, независимо от того, насколько ты устанешь или разозлишься.

Это угроза, но я чувствую, как меня охватывает извращенный трепет.

— Ты остановишься, если я скажу тебе, — бормочу я, когда он гладит меня с умопомрачительным мастерством.

— Тогда скажи это, маленькая мазохистка. Четыре буквы. Это чертовски просто.

— Я ненавижу тебя, — стискиваю я зубы, и он отвечает самодовольным взглядом. — Ты тоже долго не протянешь.

Он смеется мне прямо в лицо, а затем целует меня в кончик носа.

— Несколько минут восстановления-это все, что мне понадобится. А ты? Ты сломаешься, маленькая мазохистка. В конце концов.

Я хочу сказать ему, что он не прав, но я уже извиваюсь под ним, а он пока использовал только свои пальцы.

У меня могут быть неприятности.

Внезапно он убирает руку у меня между ног и хватает меня за лодыжки, разворачивая меня, как тряпичную куклу, так что моя голова свешивается с края кровати, мои длинные темные волосы разметались по полу его спальни.

Я не понимаю, что он делает, пока он не расстегивает джинсы и не вытаскивает свой