член перед моим лицом.

— Но сначала о главном, — говорит он, и в его глубоком голосе внезапно появляется резкость. — Ты собираешься загладить свою вину передо мной за то дерьмо, которое ты устроила с Лиамом сегодня вечером.

— Я не понимаю, — бормочу я, хотя на 99,9 процента уверена, что точно знаю, чего он хочет.

Конечно же, он сжимает свой член в кулак и трется головкой о мои губы.

— Открой.

Я подчиняюсь. Я ничего не могу с собой поделать. Когда он становится таким, я становлюсь замазкой в его руках.

Когда мой рот открыт, он толкает свою длину внутрь. Он входит глубоко, к моему горлу.

— Ты когда-нибудь глубоко дышала? — спрашивает он слегка напряженным голосом.

Я слегка качаю головой, борясь с тем, чтобы не подавиться им.

— Расслабься. — Он кладет одну руку мне на горло, нежно массируя его. — Не сопротивляйся этому, и тебе будет легче.

Я стараюсь делать так, как он говорит, и должна признать, что его нежные ласки и успокаивающий тон действительно помогают. Я дышу через нос, и мне кажется, что мое горло постепенно расслабляется, поэтому он вдавливается все глубже и глубже.

— Хорошая девочка, — стонет он.

Хотела бы я видеть его лицо, но с такого ракурса это невозможно. Его бедра напряглись вокруг меня, и я могу сказать, что ему это нравится. Он слегка отстраняется и снова погружается, повторяя этот процесс еще несколько раз, удлиняя свои движения с каждым проходом, пока не вонзается в мой открытый рот. Это странно волнующе, и я немного удивлена, что не испытываю к этому действию отвращения.

Он начинает набирать скорость, сначала я немного давлюсь, но потом заставляю себя расслабиться. Я испуганно вскрикиваю, когда он наклоняется и начинает ласкать мой клитор, и я почти забываю, что не надо кусать его член.

Вскоре он нашел устойчивый темп. Он не такой грубый или быстрый, как в другие разы, когда я на него набрасывалась, но я могу точно сказать, что он сдерживает себя.

Мое сердце немного трепещет. Это должно было быть моим наказанием, но он был так внимателен, чтобы не причинить мне боль.

Когда я начинаю извиваться, он отстраняется, тяжело дыша.

— На четвереньки.

Я слегка кашляю, сворачиваюсь калачиком и безмолвно двигаюсь, чтобы повиноваться. Как только я устраиваюсь, я слышу шорох одежды, когда он полностью снимает джинсы, а затем кровать опускается, когда он забирается ко мне сзади.

Он обхватывает кулаком мои волосы, и я знаю, что теперь он перестал быть нежным, врезаясь в меня без предупреждения, и я кричу, когда ошеломляющее удовольствие взрывается во мне.

Звук его тела, бьющегося о мое, эхом разносится по комнате, единственный другой звук, кроме нашего ворчания и стонов.

Меня бы сбило с ног от рук до локтей, если бы он не держал меня за волосы, удерживая мою голову высоко поднятой.

Мой оргазм быстро нарастает, и Сэйнт заставляет меня броситься через край. Я вскрикиваю, когда он толкается в меня снова и снова, заставляя мое освобождение затягиваться, пока оно не становится почти болезненным. Он отпускает мои волосы, и я падаю вперед, но он крепко сжимает мои бедра и продолжает.

— Скажи мне правду, Мэллори, — шепчет он мне в затылок.

Я зарываюсь лицом в его покрывало, вдыхая его запах, и издаю отчаянный всхлип.

— Все еще не хочешь сказать?

Он резко вырывается из меня, шлепает меня по заднице, а затем переворачивает на спину. Пристроившись членом к моему входу, он снова проскальзывает внутрь.

Я на исходе сил, поэтому просто морщусь.

— Сэйнт

— Скажи мне правду, — хрипит он, хватая меня за бедра. Он напряжен, его мышцы напряжены, и я понимаю, что он еще не кончил. Я никогда не видела, чтобы он так сдерживался. Он совершенно серьезно относится к тому, что я не говорю ему то, что он хочет знать.

Но я этого не сделаю. Я ни хрена ему не дам.

Встретив его холодный взгляд, я сжимаю губы и качаю головой.

Его глаза блестят, и я почти верю, что он хотел, чтобы я бросила ему вызов.

— Ты действительно навлекаешь на себя самое худшее, не так ли?

Он бросается вперед, с грохотом попадая в цель.

Сэйнт продолжает трахать меня часами. Всякий раз, когда он кончает, он использует свои пальцы, пока снова не становится твердым, но у меня никогда не бывает перерыва.

После каждого оргазма, которого он добивается от меня, он приказывает мне сказать ему, кто убил Джона Эрика.

Каждый раз я отказываюсь.

Вот почему, в конце концов, я не могу держать себя в руках. Я так измучена, что ничего не могу сделать, кроме как лечь на спину и принять это, но я могу сказать, что Сэйнт тоже почти на пределе. Он тяжело дышит, его бронзовая кожа скользкая от пота, а мышцы напряжены.

— Черт возьми, Мэллори… Просто скажи мне!

Я даже не могу покачать головой, я так вымотана. Однако мое молчание делает очевидным мой ответ.

Он откидывает голову назад и ревет: — Черт!

Вырываясь из меня, он срывает презерватив, который на нем, и гладит себя, пока не кончает мне на живот. Я дрожу и кусаю губу, но больше ничего не могу сделать.

Со стоном Сэйнт падает на кровать рядом со мной.

— Черт возьми. Ты такая чертовски упрямая.”

Я слабо смеюсь.

— Отключаешься?

Он поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня.

— Это не значит, что все кончено.

Вздохнув, я говорю: — Ты был бы намного счастливее, если бы просто отпустил это, поверь мне

— Я был бы намного счастливее, если бы ты была более послушной.

Я не знаю, как он это делает, но каким-то образом Сэйнт умудряется принять сидячее положение. Повернувшись ко мне, он вытирает мой живот чистым полотенцем, которое он хватает с пола, затем обхватывает меня за талию и тащит на край кровати, кладет мою голову на подушки и укладывает под одеяло. Он ложится рядом со мной и обнимает меня, крепко прижимая к своему телу.

— Сэйнт… — бормочу я, но он шикает на меня.

— Давай спать, — приказывает он, прижимаясь губами к моим волосам.

Я хочу возразить, что нет, мы не будем спать, потому что он должен просто отпустить меня, но я так устала. Я могу послать его к черту утром. А пока я поддаюсь своему желанию погрузиться в забытье, убаюканная его теплом и ровным дыханием.

Что-то вытаскивает меня из глубокого, почти коматозного сна. Я не уверена, что это такое, может быть, это воздух у меня