— А почему не ты?

— Потому что я — оперативник, а не ученый. Вдруг придется вести умные научные разговоры? Нет, мы не должны засыпаться на такой ерунде.

— Но ведь здесь многие, наверное, знают этого Палмера…

— Во-первых, не факт. А во-вторых, я не предлагаю тебе представляться первому встречному. Кстати, халат и его личный бедж для тебя я уже подготовил.

— А фото?

— Фото исправил. Уж в этом я толк знаю, поверь. У вас, кстати, есть определенное сходство во внешности, ну и очки эти… «Андромеда» все равно расколет нас — рано или поздно. Главное, чтобы это не произошло сразу и у нас было время сориентироваться… Как бы там ни было — наша затея будет иметь смысл только в том случае, если мы прорвемся через клоаку.

— А есть сомнения?

— Лучше не думай об этом. Расслабься. Тебя же учили на курсах подготовки?

Ник кивнул. Закрыл глаза и обмяк на своем стуле, повторяя заученные мантры. В такой обстановке нервы лучше беречь.

* * *

— Что это? — изумленно спросил Ник.

То, что лежало сейчас на лабораторном столе, больше всего походило на кусок смятого латекса, продетый в пластиковый браслет.

— Рука, — спокойно обронил физиолог. — Так сказать, рука для карманного ношения. Я подумал, что кости, мясо — все это ни к чему, ведь браслет берет пункции ДНК из кожного покрова. А вообще я бы порекомендовал это в качестве перчатки. Удобно, неброско, не вызывает подозрений.

— Надень! — потребовал Шон.

Ник с отвращением взял «это» и принялся натягивать. Видимо, запястье у Палмера было достаточно крупное, так что в браслет втиснуться удалось без проблем (от старого уже удалось избавиться — его легко взломал Шон).

Ощущение от чужой кожи было, на удивление, не хуже, чем от обычной перчатки. Минута — и кожа давно умершего человека сама собой сжалась, обтянув кисть Ника.

— Как видите, я не просто провел консервацию, но также армировал естественный кожный покров фибронитями с самоорганизующейся наноструктурой, — гордо прокомментировал Берни. — Технология та же, что и пробка в вашем черепе, Ник. Кстати, повязку уже можно снять. Если я сделал все правильно — скоро вы будете ощущать эту кожу как свою, не понадобится даже снимать, чтобы, скажем, помыть руки: фибронити отлично отводят влагу, ладони не будут потеть. Ну и не бойтесь, что все это развалится. Рука покойного доктора Палмера теперь крепче рыцарской перчатки. Вот идите сюда!

Ник подчинился. Странное ощущение чужеродного не проходило. Но он пересилил себя, сжал и разжал кисть.

— Бейте! — предложил Берни, указывая на белую стену лаборатории. — Не бойтесь, это гипсокартон.

Ник снова сжал кулак — и двинул. Пожалуй, даже слишком сильно. Взвилась пыль, и он с изумлением увидел, что его «новая» рука пробила плиту толщиной сантиметра три-четыре. При этом в руке не возникло ни малейшей боли.

— Обалдеть… — пробормотал Ник, разглядывая свою кисть.

Чужая кожа еще плотнее прилегла к собственной. Он сдвинул обе ладони, чтобы сравнить. Разница, конечно, была: кожа на руке покойного шефа была более темная, более морщинистая, с более крупными порами. Но по форме руки теперь идеально совпадали, и, чтобы распознать разницу, надо было знать, что именно искать.

— Вы молодец, Берни! — одобрительно кивнул Шон. — Я сказал Томасу, чтобы он выдавал вам дополнительный паек. Плюс весь запас пудингов — в вашем распоряжении.

— Это широкий жест! — улыбнулся физиолог.

— Но вы не слишком шикуйте, — посоветовал Шон. — Неизвестно, удастся ли нам добраться до верху, и вообще — выжить…

Лицо физиолога приобрело унылое выражение.

— Зря вы все-таки решили лезть в эту дыру, — посетовал он. — Пропадете. Вы же знаете, Шон, что говорят про это место…

— А что говорят? — насторожился Ник.

— Да слухи разные… — туманно отозвался Шон. — Потому-то и берем с собой пушку.

— Не такие уж это и слухи, — возразил физиолог. — Ты же видел, что стало с Найком и Линчем!

— Они побывали внизу? — нахмурился Ник.

— Нет, — покачал головой Шон. — Просто однажды повадились охотиться за Эдгаром, хотели отобрать у него паек. Плюнули в него ядовитой стрелой — мы его еле откачали…

— Все трое — лаборанты, — вставил Берни. — Что-то они там не поделили между собой…

— Ну, вот, — продолжил Шон, — тогда мы заблокировали их в служебном туннеле — там, куда мы и собираемся теперь идти. Думали, ребята остынут, поразмыслят и сдадутся на милость победителю. Голод он ведь не тетка. Однако мы держали их в осаде три дня, неделю — а им хоть бы хны!

— Потом оказалось, что они охотились на крыс, вылезающих из клоаки, — пояснил Берни. — Хотя с самого начала Гилберт, наш генетик, предупреждал: здешнюю живность жрать нельзя!

— А мы рассматривали такой вариант, — заметил Шон. — Если запасы вдруг закончатся…

— Вот именно, — кивнул физиолог. — Гилберт говорил что-то про «активный мутаген» из сектора «цэ тридцать семь». Мол, там идут сомнительные генетические эксперименты, и, разумеется, все их отхожее дерьмо сливается в такую же клоаку. А все эти резервуары соединяются — понимаешь, к чему я?

— Крысы могут переносить заразу?

— Разумеется! Лично я не верю в этот самый «активный мутаген», но мало ли…

— Что это такое — «активный мутаген»?

— На самом деле, в теории — это система генной информации, способная передаваться через кровь, пищу, воздушно-капельным путем — и внедряться в организмы высших животных.

— В том числе и человека?

— Да. В качестве носителя генной информации используется искусственно сконструированный вирус. Зараженный организм, опять же в теории, станет меняться в соответствии с заложенной в «активный мутаген» программой.

— Похоже на биологическое оружие, — задумался Ник.

— А оно запрещено конвенциями ООН, — подхватил физиолог. — Потому я и не верю, что в «Андромеде» решились на такие эксперименты. Да и зачем это нужно?

— Так что стало с вашими лаборантами? — спросил Ник.

— Трудно сказать, — пожал плечами Берни. — Гилберт утверждает, что это — неудачная, нежизнеспособная версия мутагена, оттого ее и слили в клоаку. Ребят здорово изуродовало, но далеко изменения не зашли… Лично я склонен предполагать, что мутаген здесь ни при чем — обычное токсическое отравление. Можно представить, чем там, внизу, питаются крысы… Так что будьте предельно осторожны. Может, там не только крысы, мокрицы и многоножки.

— Ничего, — бодро фыркнул Шон. — Мы, уборщики, такие ребята, что в дерьме не тонем. Вы тут сами, смотрите, друг другу глотки не перегрызите!

— За нас не беспокойтесь, — заверил физиолог. — Я все-таки отлажу замкнутый цикл. Так что, если что — милости просим!