глупые предсказания какого-то гадальщика и из-за этого бросать такое огромное дело, как у тебя, или из одного страха лезть в пекло к самому дракону или в логово тигра?! Оставайся-ка лучше дома, оставь в стороне всякие думы и заботы, устрой себе отдельное помещение, уединись там и предавайся всяким размышлениям. И тогда ничего решительно с тобой не случится.

– Ну что вы, женщины, понимаете? – возразил ей Лу Цзюнь-и. – Раз я твердо решил ехать, то лучше уж больше не говорить об этом.

– Под вашим высоким покровительством мне удалось немного выучиться военному мастерству, – снова заговорил Янь Цин. – Я не хочу хвастаться, но думаю, что могу быть вам полезен в пути, дорогой хозяин. Если нам встретятся разбойники, то я ручаюсь, что человек пятьдесят из них уложу на месте. А управ-ляющ его Ли Гу вы оставьте здесь, пусть он ведет дела. Я же буду служить вам верой и правдой.

– Да я только потому и беру с собой Ли Гу, что сам плохо разбираюсь в торговле, – отвечал на это Лу Цзюнь-и. – А Ли Гу это дело знает и будет вместо меня вести торговлю. Тебя же я оставляю здесь для того, чтобы ты охранял мой дом. Конечно, всевозможные расчеты будут вести другие, а ты остаешься за главного управляющего.

– В последнее время у меня появились признаки цинги, – сказал тогда Ли Гу, – и пускаться в такой дальний путь мне никак нельзя.

Услышав это, Лу Цзюнь-и рассвирепел и стал кричать:

– Недаром говорится: «Тысячу дней держат войско, чтобы использовать его в одном сражении». Впервые за все время ты понадобился мне для поездки и уже находишь всякие отговорки. Если еще хоть кто-нибудь станет возражать мне, тут же отведает моих кулаков!

Ли Гу был так перепуган, что только поглядел вслед хозяйке, которая плавно, словно пава, удалилась к себе во внутренние покои. Что же касается Янь Цина, так он и подавно не смел больше слова произнести.

Все разошлись. Ли Гу ничего не оставалось, как сдержать свой гнев и начать приготовления к отъезду. Он нанял десять подвод и пятьдесят мулов, которые должны были везти их, а также десять носильщиков для того, чтобы вести подводы. Затем на подводы нагрузил товар; все было как следует запаковано и увязано.

Закончив на третий день все необходимые приготовления, Лу Цзюнь-и совершил возжигание фимиама и затем дал каждому из остающихся подробные наставления. В тот же вечер он вызвал Ли Гу и приказал ему взять еще двух служащих, вместе с ними закончить все необходимые приготовления и выезжать из города. После этого Ли Гу ушел.

Когда жена Лу Цзюнь-и увидела отъезжающие подводы, она с плачем ушла в дом.

На следующий день Лу Цзюнь-и встал в пятую стражу, помылся и оделся во все новое, затем он позавтракал, достал оружие, пошел во внутренние комнаты и совершил возжигание благовонных свечей перед таблицами своих предков. Перед уходом из дому он наказывал жене:

– Хорошенько присматривай за домом. Самое большее через три месяца, а может быть и дней через пятьдесят, я вернусь.

– Береги себя в дороге, дорогой мой, – говорила ему жена. – Почаще пиши и скорее возвращайся! – тут она снова заплакала.

Янь Цин, прощаясь с хозяином, также не сдержал слез.

– Ну, Янь Цин, ты остаешься дома, смотри делай все как следует. По пустякам не шуми, – наставлял Лу Цзюнь-и Янь Цина.

– Раз вы уезжаете, хозяин, то как могу я допустить какую- нибудь небрежность! – отвечал ему на это Янь Цин.

И вот Лу Цзюнь-и взял свою палицу и отправился за город, где его встретил Ли Гу.

– Ты возьми себе двух помощников и отправляйся вперед, – приказал ему Лу Цзюнь-и. – А если встретишь хороший постоялый двор, то приготовь там еду. Когда подъедут подводы, возчики сразу же смогут поесть. Таким образом, мы не будем зря задерживаться в пути.

Ли Гу взял свой посох и в сопровождении двух помощников направился вперед, а Лу Цзюнь-и с несколькими служащими пошел за подводами, охраняя их. По дороге они проходили мимо красивых высоких гор и прозрачных источников. Дорога открывалась широкая и ровная. Любуясь окружающей природой, Лу Цзюнь-и был очень доволен и думал про себя:

«Если бы я остался дома, то разве увидел бы когда-нибудь подобные красоты?»

Когда они прошли около сорока ли, их встретил Ли Гу. Здесь они пообедали, а Ли Гу снова пошел вперед. Так они прошли еще ли пятьдесят и снова подошли к постоялому двору, где их уже ждал Ли Гу, приготовивший еду для возчиков, а также место для подвод и ночлега.

Войдя на постоялый двор, Лу Цзюнь-и приставил к стене свою палицу, повесил на крючок шляпу, снял с пояса кинжал, переменил башмаки и чулки и сел за стол. Но рассказывать об этом подробно мы здесь не будем.

На следующее утро наши путники встали, как только рассвело, разожгли огонь и приготовили еду. А когда люди поели, животные были накормлены и подводы приготовлены, они тронулись дальше. Так, останавливаясь на ночлег на постоялых дворах и с рассветом пускаясь в дальнейший путь, они прошли несколько дней.

Как-то раз путники остановились подкрепиться и передохнуть на одном постоялом дворе. И вот, когда на следующее утро они у же собрались в путь, к Лу Цзюнь-и подошел слуга и обратился к нему с такими словами:

– Я хотел бы предупредить вас, уважаемый господин, – сказал он, – что примерно в двадцати ли отсюда дорога проходит мимо стана Ляншаньбо. Главным начальником у них там сейчас Сун Цзян. И хотя проезжающим путникам они не наносят вреда, однако вам, уважаемый господин, все же не мешает принять меры предосторожности и пройти это место тихо и без суматохи.

– Так вот оно что! – сказал, выслушав его, Лу Цзюнь-и и тут же приказал одному из своих служащих принести сундук с его одеждой. Открыв его, он вынул узел, из узла достал четыре белых шелковых флажка. Затем он попросил у слуги четыре бамбуковых шеста и прикрепил к ним флажки. На каждом из флажков было написано четыре строки по семь иероглифов со следующим значением:

Великодушный Лу Цзюнь-и из Северной столицы

Взял яшму, золото с собой и едет через горы.

Из дальних мест его обоз пустым не возвратится,

С товаром драгоценным он домой вернется скоро!

Когда Ли Гу, служащие Лу Цзюнь-и, возчики и слуга постоялого двора увидели эту надпись, они все так и ахнули от изумления.

– Не иначе, как вы, уважаемый господин,