организме, — самое главное — _н_е_р_в_н_а_я_ система — регулятор всего внутри, всех отправлений, — давления крови, состояния сосудистой системы… — и может кончится. Не надо допускать напряжений, работать физически, быстрых движений… — ты же пылкая во всем, надо потерпеть, дождаться полного оздоровления. Что поделаешь, милка… ну, потерпи немного… а главное — не давай воли диким мыслям, тревогам… ведь все себе накрутила! — вот что меня мучает… — я же не ветрогон, не «делатель опытов» над человеческой душой… над — _т_в_о_е_й_ душой, родная! Неужели я тебе все еще неясен? Мне можно тревожиться, что ты меня оставишь… — и я _н_е_ тревожусь, я так глубоко чувствую тебя! Ты _э_т_и_м_ тревожиться не _м_о_ж_е_ш_ь! Бывают забеглые мысли… но я гоню их. Любовь… как это сложно. Что такое, что я увлек тебя данным мне от Господа даром? Но ведь в любви не только духовная сторона… она требовательна, любовь, — пустяк какой-то, и тот может вносить разлад, подтачивать любовь… — сколько случаев бывает! — и я не из таких, кого с первого взгляда полюбить можно, — я и некрасив, и как же не молод, — я могу тревожиться. А ты..? Умна, прелестна, с неопределимым очарованием, — да, да… я на расстоянии, по письмам слышу… я что-то _н_а_й_д_у_ в тебе, чего не знаю, не знал… это так манит… я _м_и_р_ твой богатейший чувствую, слышу, вижу… яду-шу твою знаю, сердце… бездонность нежности в тебе, чарующей ласки женщины, сестры, ребенка… что-то кружащее голову, когда приникаю к тебе, малютка… к твоему облику… по карточкам… да я особым чувством мужчины постигаю, _ч_т_о_ в тебе… — в тебе такие _б_е_з_д_о_н_н_о_с_т_и… такие манящие закрытости… — в одном твоем безмолвном взгляде… воображу только… — «но есть еще очарованье… глаза, потупленные ниц…»453. Вижу тебя, девочку-женщину… в светлых березах… мелькает голубенькое платье… милые локоны, каштанчики… овал лица… эта женственность, эта плавность-ласка движений… — изгиб руки… эта розоватая, чуть с загарцем кожица у локтя, с бликами от берез, от неба, от теней, от игры свето-тени… этот непередаваемый аромат свежего тела… молодого, сильного… — и все это — на миг кажется — живет тобой, ну… душой твоей, что ли… это все составляет _е_е… _т_в_о_ю… — Господи, да правда ли…?! — Каждый волосок на кожице, пушок шелковистый, чуть слышный в поцелуе… — и радостно дивишься, это — все _э_т_о_ тебя лю…бит…?! О, Господи… Олюночка… мне становится жутко, когда подумаю, что ошибся… что возомнил, что это только сон из дней отшедших… отсвет яви… и все это растает..! Как я порой вижу тебя, как тобой любуюсь… как стыжусь себя перед тобой… как дышу твоим дыханьем… недоступным, юным, незаслуженным… Оля, поверишь ли, как я страшусь? Мне — да, мне можно спрашивать себя — не сон ли? А ты… вся — могущество женщины, вся — жизнь! ты же королева! И как же больно читать твои сомнения! — «Ну, останься другом», — говоришь ты, — мне страшно — «дру-гом»?! Ну, да… ты _е_й_ можешь быть только другом. Это от _е_е_ щедрости, великодушия, — м. б. из снисхождения только — больше, чем другом быть — зависит. Я могу молить тебя — останься другом, — _н_е_ ты. Я дерзаю, — знаю, — я одарен королевой — знаю. И ты для меня останешься — _в_е_л_и_ч_е_с_т_в_о_м. Твой «отход» — гибель мне. Знаю. Но я знаю и то, _ч_т_о_ в тебе: что у редких только женщин можно встретить: _в_е_р_н_о_с_т_ь_ сердца, стойкость оценки душой, (и души!), — это величайшая ценность — скрепа земного чувства. Я чту тебя и этим успокаиваю набегающие сомнения, гоню. Ты меня знаешь и по книгам. И это одно может дать тебе правильную оценку того чувства, которое вызвано тобой во мне. Ты же должна убедиться, (по книгам, хотя бы), что во мне, какие свойства мои: _с_т_о_й_к_о_с_т_ь, _с_о_в_е_с_т_ь, чуткость к страданию других, чистота в человеческих отношениях, ну… просто — по-ря-дочность. Как же, если все это во мне есть, как же не верить мне, моим словам?! Оля, я не могу размениваться на мелочь, укрываться, «делать вид», обманывать, таиться… я слишком открыт, слишком наивно-простой, очень несложный… разве ты это не чувствуешь? «Несложный» — в смысле _п_р_я_м_о_т_ы, искренности. Заглянешь мне в глаза — увидишь. Я часто беспомощен в житейских делах, часто наивен, доверчив… — «какой ты еще ребенок!» — помню _е_е_ слова. И я такой, «несложный», ни-чего не прикрываю. Увлекаться могу, но посягать на спокойствие другого — не смею. А когда я _т_а_к_ держу в сердце, как тебя, моя радость, моя Олюночка… моя бедняжка-мученица, самомученица… — то держу крепко, неотрывно… а если оторвать — только с кровью можно. Ты — _в_е_ч_н_а_я_ для меня, и ты это глубинами своими _з_н_а_е_ш_ь. Ты не можешь обмануться. Ты можешь накручивать себе, — почему-то это тебе бессознательно нужно… — ? — но ты до того чутка… что впрок обмануть себя _н_е_ можешь. И потому — ты должна стать снова светлой, радостной, той — июльской Олей, когда шла золотой дорогой, в ячменях… и золотое твое сердце светилось таким блеском, таким слепящим светом — и таким жарким-легким светом, что, — как чистое Божье дитя игралось все в тебе… — «любима… о, так сильно-беззаветно любима… _и_м… моим Ваней… кого я нашла в книгах, кого я так чудно встретила на перекрестке жизни… _е_г_о_ — _м_о_е_й». Ты м. б. так не думала, но _э_т_о_ пело в тебе, — золотом полей, золотом неба в солнце, вечернего, тихого, теплого, мягкого, ласкового, на-шего неба! Олюночка… я больше не могу… я все сердцем сказал тебе… я пою тебя… я молюсь тобой… я дышу, живу… я теперь _ч_е_р_е_з_ тебя живу… — ты мой источник силы, мысли, чувств, желаний, планов, надежд, веры… — ты, моя Олюна, ты только. Веришь? Верь. И ни-когда не поддавайся лжи набегающих сомнений. Они — от мрака, не от света, _н_е_ от Правды. Мы с тобой — в Правде, такими и пребудем. Веришь? Верь. Господь с тобой, свет мой тихий. Будь тихой, нежной, Олей, моя голубка. Твой всегда Ванёк. Целую, Олюночка. Крещу на здоровье. Завтра, как писал сегодня, еду по делам. Верь.

[На полях: ] Сегодня в 5 ч. после доктора (я впрыскивал Laristine) еду по нашему делу.

Чем мама тебя обидела? Опять сама надумала, да? Детка, по тебе что-то плачет. Ну, погоди, я тебя утешу. Ты еще всего меня не знаешь.

Я тебе еще напишу, глупка, о «никчемности»!

Оля, все во мне играет, как подумал, — Олю… увижу… буду любить.

Рвусь к тебе. Слава Богу, я здоров. Тяжелею. Но легок на ногу, в métro по лестницам быстро всхожу, на-цыпочках, упруго, будто мне