Наполеон не зря приравнивал свою депортацию на остров Святой Елены к «смертному приговору». Для личности такого масштаба и с такими возможностями жизнь под властью «кретина» Лоу была медленным умиранием. Больше всего угнетала императора вынужденная, да еще поднадзорная праздность. Ему недоставало на острове всего - широкого и делового общения, свободной и всеобъемлющей информации, а главное, кипучей глобальной деятельности. Он привычно вставал в 6 часов утра, но, промаявшись день (не без пользы, конечно, для будущих историков: диктовал или просто рассказывал своим приближенным многое, что они благоговейно старались записать и тем самым увековечить), он зачастую маялся и ночью: «страдал бессонницей, ибо тело его, привыкшее к постоянному напряжению всех сил, в бездействии не могло обрести покоя . Он встает, зовет Маршана, разговаривает, пишет, читает, ходит взад и вперед по своим двум комнатам и засыпает лишь под утро»[2012].

Памятуя о том, как он спасался от безделья на Эльбе, Наполеон и здесь попытался было заняться благоустройством острова. Вот что писал об этом, обобщив воспоминания очевидцев, Д. С. Мережковский: «Целыми днями, командуя артелью китайских рабочих, император сажал деревья в саду, планировал цветники, газоны, аллеи, рощи; устраивал водопроводы, фонтаны, каскады, гроты. Так увлекался работой, как будто снова надеялся исполнить мечту всей своей жизни - сделать из земного ада рай . Но все кончилось ничем: лютое солнце сжигало цветы, дождь размывал земляные работы, ветер ломал и вырывал с корнем деревья. Рая не вышло, ад остался адом, и эта Сизифова работа ему, наконец, так опротивела, что он опять заперся в комнатах»[2013].

Все - от тотального надзора до мелочных придирок - тяготы режима ссылки лишь усугубляли депрессивное состояние императора. Особенно раздражало его принятое у тюремщиков обращение к нему как к «генералу Буонапарте». Еще до прибытия на остров Хадсона Лоу адмирал Кокбэрн решил однажды устроить бал в самом комфортабельном на острове Колониальном доме (Плантейшн Хаус), где размещалась губернаторская администрация, и разослал пригласительные билеты не только знатным островитянам, но и французским изгнанникам, включая «генерала Буонапарте». «Наполеон, - читаем у Ж. Мартино, - взглянул на приглашение и, пожав плечами, сухо проронил: “Передайте билет адресату. Я последний раз слышал о нем у Пирамид”»[2014].

Вальтер Скотт, оправдывая, в принципе, все и вся в отношении английских властей к Наполеону, так объяснял их «правоту»: Наполеон сам после Ватерлоо «вторично отрекся и во второй раз торжественно сложил с себя титул императора», а главное (с английской точки зрения), если бы Англия признала его императором, «с ним бы следовало обходиться в соответствии с этим титулом, а в результате оказалось бы невозможным строгое соблюдение всех правил, установленных для его охраны . Где это видано, чтобы Императора ограничивали в его прогулках или чтобы при выездах его сопровождал офицер и следили за ним часовые?»[2015] Наполеон, разумеется, понимал, что именно здесь для английских тюремщиков главное. На прямой вопрос доктора О’Мира, почему он сохраняет титул императора после того, как отрекся от престола, Наполеон так же прямо ответил: «Потому, что я отрекся от трона Франции, но не от титула императора, который вручила мне нация. Я же не называю себя Наполеоном - императором Франции, но императором Наполеоном. Они хотят, чтобы люди поверили, будто французская нация не имеет права объявлять меня своим монархом. Ведь если она не имеет права провозгласить меня императором, то она не вправе и присвоить мне звание генерала». В этом же разговоре с О’Мира Наполеон подчеркнул: «Есть легкий путь для урегулирования спора относительно титула императора. Я уже предлагал и вновь предлагаю взять себе имя Дюрока или Мюирона, убитых рядом со мной»[2016]. Но такое предложение английские власти категорически отвергали, давая тем самым понять, как важно для них, чтобы их пленником был не какой-нибудь мало известный в мире Дюрок или Мюирон, а «враг человечества» с именем, прогремевшим на весь мир: Бонапарт!

В результате губернатор так и не нашел консенсуса с пленником в своем обращении к нему. Когда, например, Лоу приезжал в Лонгвуд, чтобы «поговорить с генералом», ему сообщали: «Император принимает ванну»[2017]. Такого рода неувязки повторялись на Святой Елене все время, и каждый раз император уязвлял губернатора, а тот злобствовал почти (если не буквально) до сумасшествия.

Надеялся ли Наполеон вернуться из чужедальнего «логова сатаны» в Европу? Да, по крайней мере в первые два года ссылки он прямо говорил людям из своего окружения, что рассчитывает на смену правительства в Англии, а именно на смерть болезненного принца-регента Георга Уэльского, после чего трон займет его дочь Шарлотта: «Она призовет меня!»[2018] Принцесса Шарлотта Уэльская действительно являлась законной наследницей английского трона, была «чрезвычайно популярна» в Англии[2019] и не скрывала своей приязни к Наполеону. Ее мужа, принца Леопольда Саксен - Кобургского, Наполеон лично знал, ранее принимал его в Тюильри, а на острове Святой Елены вспоминал о нем так: «...считаю его одним из самых красивых юношей, которых мне когда-либо приходилось встречать»[2020].

Увы! К концу 1817 г. все надежды Наполеона на счастливые для него перемены в Англии развеялись как дым: 20-летняя принцесса Шарлотта умерла при родах, а принц-регент превозмог все недуги, с 1820 г. (после смерти его умалишенного отца, короля Георга III) стал королем Англии под именем Георга IV и пережил Наполеона на девять лет. Мало того, весной 1819 г. Лоу получил и немедленно сообщил «пленнику Европы» радостную для тюремщика и убийственную для пленника весть: 21 ноября 1818 г. монархи Священного союза на своем конгрессе в Ахене не только одобрили условия, к которых Англия содержит Наполеона, но и приняли решение оставить на острове Святой Елены эту «революционную власть, сосредоточенную в лице одного человека, пожизненно». Теперь у этого «одного человека» не осталось вообще никаких надежд на освобождение.

Между тем европейские монархи нервничали, получая информацию о планах освобождения Наполеона его сторонниками. Так, осенью 1816 г. в США жившие там маршал Э. Груши и генерал Ш. Лефевр - Денуэтт будто бы купили корабли с намерением атаковать британскую сторожевую эскадру у острова Святой Елены, но отказались от своего плана, узнав, что Лоу имеет приказ убить Наполеона при малейшей «попытке к бегству» (о таком приказе знали тогда, среди прочих лиц, английский посол в Вене А. Осмонд и генерал-адъютант Александра I А. И. Чернышев)[2021]. В следующем году Людовик XVIII дважды получал тревожные сообщения о целых эскадрах (то ли военных, то ли пиратских!), которые скрытно отправлялись из США к африканскому побережью с возможным заданием освободить Наполеона[2022]. А в 1820 - 1821 гг. Жозеф Бонапарт, благополучно устроившийся в американском штате Нью-Джерси, договорился с компанией знаменитого Роберта Фултона (с 1815 г., когда умер Фултон, ее возглавлял Р. Ливингстон) о создании подводной лодки «Наутилус», экипаж которой должен был подплыть к месту прогулок Наполеона, обезвредить стражу и выкрасть императора. Однако, прежде чем этот план был задействован, Наполеон умер[2023].