Как показано в других главах книги, для эффективных проектов капитал существует. Естественно, в последнее время произошли определенные изменения, касающиеся его источников. Одни типы инвесторов временно приостановили рассмотрение проектов из России, другие, наоборот, существенно активизировались.

В качестве своеобразного универсального подхода можно иметь в виду, что если капитал не идет в какой-то конкретный проект, то это проблема самого проекта – в него просто не верят.

Не стоит также чрезмерно демонизировать и вопрос о политических рисках. Мы слишком увлечены их обоснованием, чтобы можно было списать на них какие-то неудачи рынка. Но инвестиции в инфраструктуру посредством проектного финансирования и ГЧП осуществляются даже в странах совсем уж третьего мира. И ничего, деньги и там работают. Безусловно, вопрос политических рисков существенен, но он не может быть обоснованием ничтожно малого количества запущенных проектов по сравнению с необходимым.

Во-вторых, отвечают они, удлинение сроков – тоже весьма спорный аргумент. И те, кто его даже исподволь приводит, явно душой или даже телом на стороне строительного лобби. Хотя не уверен, что оно правильно идентифицирует свой интерес к проектам ГЧП.

Естественно, проект придется готовить несколько дольше, чем конкурс на обычный господряд, который в особых процедурных приготовлениях не нуждается. Строительный этап хотя и начнется чуть позже, но само создание объекта будет проходить быстрее ввиду как раз качества подготовки и ритмичности внебюджетного финансирования.

В Европе и Азии подготовительная стадия в три – пять раз длиннее, чем у нас, а ввод объектов в эксплуатацию все равно происходит быстрее.

Хотя строительные компании тоже можно понять. На их месте я, никогда ранее не сталкиваясь с темой ГЧП, не имея расчетов того, что мне это и тактически, и стратегически более выгодно, явно действовал бы таким же образом. Желание побыстрее подписать госконтракт и начать его исполнять превышает все иные аргументы, особенно когда анализ эффективности формата ГЧП даже не проводился. Хотя логика развития иностранных рынков подтверждает, что расцвет прибыльности и капитализации строительных компаний приходится на период перехода на долгосрочное контрактование в основном посредством инструментария ГЧП.

В-третьих, продолжают им отвечать, нагрузка на государственные финансы во многих проектах не то что не увеличивается, а даже наоборот – сокращается. Например, профинансировать создание автомобильной дороги полностью за бюджетный счет совсем не то же самое, что предложить значительную часть профинансировать частнику, а взамен на публичную сторону взять обещание покрыть ему минимальный уровень гарантии трафика по этой автодороге.

Детальный расчет, скорее всего, покажет, что государство не просто сокращает свои текущие объемы финансирования, но еще и значительно экономит в том случае, если трафик будет достаточным. В том случае, если нет, его ответственность не выходит за пределы минимального обещанного трафика, и власти по факту выходят в ноль, плюс единицы процентов прибыли подрядчику. Но это лишь в том случае, если риск, что называется, выстрелит. До этого во многих проектах проектного финансирования не доходит.

Представленный пример – вовсе не самый оптимистичный для государства, что только подтверждает в значительной степени надуманность логики относительно увеличения нагрузки на казну. И это не считая того, что объект государство получает в свою собственность быстро, приобретая прямые и косвенные бенефиты в текущем режиме, а вот сама возможность срастания риска отложена на будущее, и предел такого риска лимитирован.

Если привлекается внешний капитал, то естественной представляется ситуация, при которой условие его привлечения – получение того или иного уровня прибыли. Как мы говорили ранее, есть инвесторы, которые имеют аппетит к риску, они больше смотрят на уровень доходности. Есть те, кто стремится меньше рисковать. Такие в большей степени обращают внимание на сохранность инвестиций, а лишь во вторую очередь – на уровень доходности. Но самое плохое, что может быть с проектом, – это попадание в серую зону между этими классами инвесторов. Тогда одних проект не удовлетворит по норме доходности, а вторых – по защите инвестиций. Традиционная ошибка, совершаемая еще при самом первоначальном моделировании проекта.

Конечно, формального требования о прибыльности не существует в том случае, если проект реализуется за казенный счет.

Другое дело, что просто плюсовать необходимый обычный дополнительный доход на частный капитал к стоимости «традиционной» стройки и выдавать это за удорожание, вызванное форматом ГЧП, неверно в корне. Потенциальное удорожание не будет столь значительным, поскольку проект за счет финансово-инвестиционной и технической модернизации может демонстрировать значительный потенциал для оптимизации внутри финансовой модели и ее фактического исполнения. Но все же главное – минимизация рисков государства и возможность сокращения или вовсе исключения его расходов ввиду вовлечения частного партнера.

Не вызывает особых сомнений тот факт, что ГЧП в последнее время, как и в целом инвестиции в инфраструктуру, стало модной темой для обсуждений на различного рода административных, ведомственных и общественных площадках. В большей степени для дискуссий, а не для реальных (по количеству) стартапов. По меньшей мере, число реально запускаемых проектов не столь велико и растет не столь стремительно, как разговоры о ГЧП.

Естественно, что наряду с теми компаниями, которые делают ГЧП ядром своей стратегии развития, появляются и иные. В понимании тех, кто подходит к рынку слишком утилитарно, ГЧП и проектное финансирование инфраструктуры – хороший маркетинговый ход, но не более.

Kлассический пример – поставщики медицинского оборудования, которые вдруг все как один решили пытаться стать концессионерами, но для начала предлагают купить оборудование именно у них.

Гораздо более интересный пример – «независимые» концессионные компании, за которыми просматриваются контуры их реальных хозяев – строительных компаний.

При этом такого рода организации временами ведут себя как недалекие владельцы золоторудных провинций, которые вместо того, чтобы добывать золотую руду, распахивают землю под кукурузу и жалуются на северный климат, неурожай или падение цен. В том смысле, что, имея возможность значительно увеличить капитализацию материнских компаний, обеспечив им развитие посредством долгосрочного контрактования в проектах ГЧП, они заняты «продажей» традиционных возможностей головной организации под соусом ГЧП. С другой стороны, такие организации хотя бы не мешают развитию рынка, а временами, сами того не осознавая, инвестируют в его развитие, проводя популяризацию инструментария.

Несколько раз за последние годы встречал таких участников рынка, которые начинали работу на нем в качестве «маркетинговых агентов» своих учредителей, но потом, вынужденно в нем разобравшись, втягивались и начинали относиться более серьезно, становясь самостоятельными игроками.