Одно из существенных ограничений в развитии таких компаний состоит в искренней убежденности их акционеров в том, что есть некоторое противопоставление между традиционным контрактованием в своем основном бизнесе и возможностью обеспечить через подобные дочерние компании не только производственную загрузку, но и среднесрочную и долгосрочную доходность.

Но если посмотреть на иностранные аналоги, то становится очевидным, что подобного противопоставления двух этих направлений не существует. Крупнейшие международные строительные группы существенную долю своих доходов получают посредством концессионных дочек.

Стоит отметить, что так называемые «группы особых интересов» играют, как и следует из их названия, особую роль при формировании мнения властей по поводу судьбы того или иного потенциального проекта. И в этом скрывается еще один из парадоксов рынка.

Формально или фактически, но решения принимают все-таки власти, вне зависимости от того, какова логика и мотивация этих решений. С момента принятия они становятся решениями государства. И чиновники, принимающие соответствующие решения, все более и более отчетливо понимают, что это именно их выбор и им за него отвечать в случае какого-либо форс-мажора.

Чем более энергично те или иные группы лоббистов давят на власти, тем более активно чиновники задумываются о реализации проектов посредством ГЧП. Не факт, что у них получится это сделать, но они, по крайней мере, видят в этом возможность, кроме прочего, выйти из-под давления. Примерно так действуют в последнее время наиболее продвинутые из них.

Они хорошо понимают, что проекты ГЧП с их относительно объективной процедурой согласований, анализа, формирования документации, конкурентной процедурой отбора, структурирования элементов внешнего софинансирования и иным «тюнингом» в гораздо большей степени обеспечивают возможность получить независимую объективную информацию о параметрах проекта, нежели традиционные господрядные контракты. Одновременно это не только сбивает уровень давления, но, главное, снижает персональные риски на будущее.

Естественно, масла в огонь подливают и различные коммерческие участники рынка, которые не успели или не смогли, не дотянув уровнем ресурсов, вовремя инициировать соответствующие лоббистские активности. Они, в свою очередь, верно для себя понимают, что конкурентная процедура ГЧП предоставляет им неплохой шанс попытаться отторговать проект в свою сторону, предложив в процессе конкурса на самом деле наиболее эффективное инвестиционное предложение.

Причиной существенных дисбалансов в развитии отечественного рынка инвестиций в инфраструктуру являются также периодические конфликты, которые случаются по поводу того или иного проекта внутри самой власти. Иногда они выглядят лишь как банальная десинхронизация действий. Но иногда градус дискуссии становится существенно выше, а позиции – гораздо непримиримее.

Во многом подобные конфликты не имеют под собой фундаментальных причин и вызваны просто недостаточным уровнем промоушена проектов со стороны госоргана, инициировавшего проект, в среде смежных госорганов. В тех случаях, когда госорган или частный инвестор озадачен этой потенциальной проблемой с самого начала, она в большинстве случаев так и остается потенциальной, не переходя в статус реальной. Если нет, то могут быть различные «сюрпризы» того или иного уровня сложности.

Например, смежный госорган может вдруг предложить пересмотреть проект, который на всех парах несется к финишу и который госорган-инициатор уже был готов отпраздновать как закрытый. И такое встречается сплошь и рядом. А тут приходится делать несколько шагов назад.

Тем временем формальные процедуры, предусмотренные законом, двигаются своим чередом, поскольку отменить их крайне затруднительно. И еще неизвестно, чем это обсуждение по новому кругу закончится. Самый известный пример последнего времени – хит сезона 2014 г. – фактическая заморозка концессионного проекта по созданию мостового перехода (моста, попросту говоря) через реку Лену в Якутии. Дождались окончания конкурсной стадии проекта, а потом, несмотря на первоначальное решение правительства РФ и активное его исполнение уполномоченным госорганом, межведомственные противоречия отложили проект навсегда или очень надолго (за пределы 2020 г.).

Традиционно различные госорганы не сразу могут прийти к соглашению о том, что такое ожидаемый итог проекта, каковы его ключевые характеристики, какие монетарные и немонетарные условия может предложить государство рынку, каковы предполагаемые сроки как конкурса, так и реализации самого проекта. Потом спорят об условиях конкурса, параметрах финансирования проекта, ключевых условиях концессионного или проектного соглашения, затем – об условиях приложений.

На региональном уровне в случае с локальными или местными проектами не стоит надеяться на то, что ситуация значительно лучше. Да, дискуссии там происходят обычно менее остро, но это с лихвой компенсируется тем, что само обсуждение более неспешное. Так, будто мы греки и торопиться особо некуда.

Вообще, есть огромная разница между государственным органом, который уже вкусил инструментария ГЧП и его результатов, обладает опытом запущенных проектов, и «инвестиционными» новичками.

Первые не только более квалифицированно, со знанием дела, и заинтересованно подходят к анализу идей и предложений о реализации ГЧП, поступающих с рынка. Они еще и быстрее согласовывают предложения по проектам, приходящим от смежников.

Со вторыми ситуация значительно сложнее. Хотя те из них, кто встал на реальную дорогу привлечения внебюджетных инвестиций, достаточно быстро впитывают новые знания. Но, как говорится, «каждому хирургу свое маленькое кладбище», поэтому наращивание опыта не всегда проходит так уж безболезненно.

В итоге любой проект может оказаться заложником конфликтов или споров внутри власти. Просто в том случае, если речь идет о проекте ГЧП и стороны разумно и квалифицированно подошли к его подготовке и промоушену, можно избежать ситуации, когда конкретный проект станет катализатором дискуссии внутри власти. Не могу сказать, что очень многие заботятся об этом заранее, предпочитая тушить пожар потом. Но точно, что многие об этом сожалеют, поскольку кому-то удается это сделать, кому-то – нет. Встречались проекты, в которых были задействованы весьма могущественные для нашей страны силы, но даже они не могли потушить каких-то конкретных пожаров. В конечном счете, это вопрос выбора более привычной (не факт, что эффективной) стратегии поведения.

Если факты и цифры по предстоящим проектам анализировать без запрограммированного энтузиазма, то, скорее всего, уже на данной стадии выяснилось бы, что большую часть из них стоило реструктурировать и запустить по-другому, нежели планируется. И это не преувеличение. Большинство. Вопрос лишь в том, насколько глубокой реструктуризации необходимо подвергнуть проект.