— Но вы же не курите. Вам известно полицейское управление на Марниксстраат?

Лицо его вытянулось, и я понял, что он отлично знает это учреждение.

— Можете пойти туда, спросить полковника Ван де Граафа или инспектора Ван Гельдера и подать им жалобу на Пола Шермана из 116-го номера отеля «Эксельсиор».

— Какую жалобу? — испуганно спросил он.

— Можете сказать им, что я отобрал у вас ключ зажигания и бросил его в канал.

Я заглушил мотор, вытащил ключи из замка зажигания и бросил их в канал. Всплеск, когда они коснулись воды и навсегда исчезли в глубине канала, доставил мне истинное удовольствие.

— Больше ты уже не будешь висеть у меня на хвосте,— сказал я и с такой силой захлопнул дверцу его машины, что будь это не «мерседес», она наверняка бы отвалилась.

Я снова сел в такси и велел шоферу вернуться на центральную улицу. Там попросил его остановить машину и заявил, что решил прогуляться пешком.

— До самого Скипхола? — удивленно спросил он, получая плату за проезд.

Я ответил ему снисходительной улыбкой стайера, талант которого незаслуженно подвергли сомнению.

Когда такси скрылось из виду, я вскочил в трамвай № 16 и вышел на Дам, где под навесом трамвайной остановки меня ждала Белинда. На ней был темно-синий плащ, а на золотистые с платиновым оттенком волосы накинут синий шарф. Девушка выглядела промокшей и озябшей.

— Вы опоздали,— с упреком сказала она.

— Что поделаешь, у начальства всегда много дел. Кроме того, ни при каких обстоятельствах не следует критиковать своего шефа.

Мы пересекли площадь и пошли той же дорогой, которой вчера я шел за человеком в сером: мимо гостиницы и вдоль бульвара Оудерзийдс Воорбургваль — одной из достопримечательностей культурной старины Амстердама. Но, видимо, Белинде было не до памятников культуры. Обычно живая и обаятельная, она на этот раз была сосредоточенна и замкнута. Казалось, что-то тревожит ее. Но к этому времени я уже начал разбираться в ее характере и знал, что рано или поздно она все равно расскажет мне о причине своего волнения.

— Похоже, что мы вообще не существуем для вас! — вырвалось у нее.

— О ком вы?

— О Мэгги, о себе и обо всех, кто с вами работает... Мы для вас просто фигурки на шахматной доске.

— Что поделать,— примирительно сказал я,— капитан никогда не делится своими планами с командой. Это написано во всех морских романах. Кстати, вам не грех почитать их.

— Именно так. И все потому, что вы считаете себя большим артистом кукольного театра, а всех остальных— марионетками, танцующими по вашей прихоти. Считаете, что вместо нас могли бы выступать и другие...

Я попробовал успокоить ее.

—Все мы находимся здесь для того, чтобы выполнить весьма неприятную работу. Выполнить ее удачно— наша единственная цель. Это единственное, что имеет значение. Личности тут ни при чем. Я — ваш шеф, Белинда, и вам не следует разговаривать со мной в подобном тоне.

— Я буду разговаривать с вами так, как сочту нужным!

Ну и характер! Мэгги тоже девушка эмоциональная и с характером, но ей никогда бы не пришло в голову устраивать подобный бунт.

Белинда задумалась, и когда она заговорила снова, голос ее звучал гораздо спокойнее.

— Простите, я не должна была грубить вам, но ваше безразличие и отчужденность... Мы ведь тоже люди. А завтра вы пройдете мимо меня на улице и сделаете вид, что мы незнакомы. Вы просто-напросто не замечаете нас...

— Еще как замечаю! Особенно вас! — Я сознательно не смотрел в ее сторону, зная, что она наблюдает за мной.— Вы совсем недавно работаете по борьбе с наркотиками. Имеете небольшой опыт работы в 12-м бюро, в Париже. В общем, вы — новичок. На вас темно-синий плащ, темно-синий шарф с рисунком из маленьких белых эдельвейсов, белые гольфы и удобные туфли с пряжками и на низком каблуке. Рост пять футов четыре дюйма. Фигура такая, что, говоря словами одного знаменитого американского писателя, епископ сделал бы дырочку в витраже и любовался бы вами из окна. У вас очень красивое лицо, светлые шелковистые волосы цвета платины, черные брови и зеленые глаза. Вы впечатлительны и, что самое приятное, начинаете беспокоиться о своем шефе. Особенно вы заботитесь о том, чтобы сделать шефа человеком гуманным. Да, совсем забыл! На указательном пальце левой руки у вас потрескался лак. Что же касается вашей улыбки, то особое обаяние ей придает верхний левый глазной зуб, стоящий немного косо...

— Вот это да! — на мгновение она онемела, что, впрочем, было ей совершенно не свойственно. Потом посмотрела на облупившийся лак на ногте и с улыбкой, полностью соответствующей моему описанию, повернулась ко мне.

— Значит, мы все-таки интересуем вас?

— Конечно.

Уж не начала ли она меня принимать за странствующего рыцаря? Подумав, что это может плохо кончиться, я добавил:

— Ко всем своим молодым и красивым сотрудницам я отношусь как к дочерям.

Мне показалось, что она прошептала какие-то слова, но я уловил только одно слово «папочка».

— Что вы сказали?

— Ничего.

Мы свернули на улицу, где помещалась фирма «Моргенстерн и Моггенталер». Здание выглядело еще более мрачным, чем прошлым вечером. В трещинах тротуара скопились грязь и мусор. От дома веяло холодом и угрозой. Казалось, что двухскатные крыши домов еще больше наклонились друг к другу и что через сутки они вообще сомкнутся над головой.

Внезапно Белинда остановилась и схватила меня за руку. Широко раскрыв глаза, она смотрела куда-то вверх. Я проследил за ее взглядом и отчетливо увидел на фоне ночного неба балки подъемников для грузов, выступающие из-под коньков крыш. Белинда чутьем угадала притаившуюся в темноте опасность. У меня самого было точно такое же ощущение.

— Это, наверное, здесь,— прошептала она.— Я знаю, что это здесь!

— Вы правы,— спокойно кивнул я.— Ну и что?

Белинда отдернула руку, словно я чем-то обидел ее, но я снова схватил ее руку, просунул под свою и крепко сжал ее пальцы. Она не вырывалась.

— Здесь так жутко! А из-под крыш торчат какие-то ужасные железки. Что это?

— Балки с блоками для подъема грузов. В старые времена дома облагали налогом в зависимости от их ширины. Голландцы — народ расчетливый: они стали строить очень узкие дома. Естественно, лестницы домов тоже очень сузились. А в результате все громоздкие вещи приходится перегружать с помощью блоков: рояли поднимают,