военнопленных, вследствие этого армия усилилась и чувствовала себя способной атаковать итальянцев. Генерал фон Арц командировал к нам на Западный фронт австро-венгерских офицеров и постоянно находился в курсе нашего тактического опыта. Он предполагал перейти в наступление в первой половине июня, т. е. вскоре после нашей атаки вдоль Шмен-де-Дам. В связи с этим в конце мая был возбужден вопрос о производстве совместного большого натиска на Антанту в начале июня.

Теперь открывалась возможность, отказавшись от наступления в Италии, усилить германские войска на западе несколькими австро-венгерскими дивизиями. Но, принимая во внимание, что на французском фронте боевые силы австро-венгерских войск представляли лишь незначительную ценность, удар в Италии являлся более выгодным, поскольку австро-венгерское командование в Бадене уверенно рассчитывало одержать успех. Победа в Италии теперь разгрузила бы также Западный фронт, как и имевшая место осенью 1917 года; по меньшей мере, она отвлекла хотя бы часть новых формирований Соединенных Штатов. Эти выгоды являлись более важными, чем усиление Западного фронта несколькими малобоеспособными австро-венгерскими дивизиями. К тому же, если бы наступление против Италии не удалось, то это не исключало возможности и тогда оказать непосредственную поддержку Западному фронту.

Продовольственный вопрос в Австрии и в австро-венгерской армии становился исключительно серьезным. Она получила свою часть из румынских запасов вперед и уже ее израсходовала и теперь без оглядки тянула из оккупированной Украины все, что только оказывалось досягаемым ее органам. Но этого все еще было недостаточно. Ввиду этого, ссылаясь на свое бедственное положение, в начале мая Австрия реквизировала принадлежавший Германии хлеб, который нам поставила Румыния и который перевозился через двуединую монархию. Мы уже оказали ей помощь в начале февраля, вследствие чего такой произвольный шаг с ее стороны нас весьма удивил. Но, несмотря на все наше недовольство, мы вновь были вынуждены давать. Это было тем болезненнее для нас, что румынские запасы предназначались для лошадей Западного фронта.

На Македонском фронте и в дальнейшем продолжалось затишье. Болгарская армия имела время отдыхать и обучаться. Но нельзя было не замечать, что с марта, вследствие плохих условий продовольствия и недостатка в одежде, дух войск в Болгарии заметно ухудшился. Недовольство против Германии ловко раздувалось неприятельской пропагандой и настроенными в пользу Антанты болгарами. Бухарестский мир и уход немногих германских частей для принятия участия в решительной борьбе на западе дали новый материал для пропаганды. Вспыхивавшие бунты свидетельствовали, насколько далеко зашел процесс разложения. Верховное командование и штаб фронта фон Шольца делали все возможное, чтобы помочь болгарам и воздействовать на них. Мы давали продовольствие, а прусское военное министерство снабжало одеждой. Мы пошли навстречу просьбам наследного принца Бориса, который при объезде Западного фронта выразил желание, чтобы переброска из Болгарии нескольких германских батарей была задержана.

Мы подчеркивали болгарскому командованию необходимость образовать резервы. Оно выдвинуло в передовые линии слишком много войск и сохранило в тылу недостаточное количество частей в полном составе. Генерал Джеков постепенно пришел к решению последовать нашим советам. Переброска болгарских войск из Добруджи на Македонский фронт, медленно подвигавшаяся вперед, облегчила ему эту задачу. Но у противника, кроме частей Венизелоса, появились и греческие королевские войска.

На Палестинском фронте в конце марта англичане начали наступление через Иордан, непосредственно севернее Мертвого моря, с явной целью охватить левый фланг расположенного там Турецкого фронта и оттеснить его от железной дороги на Дамаск. Наступление английских войск началось успешно, но в результате закончилось поражением. Англичане были оттеснены на западный берег Иордана. К сожалению, генерал фон Лиман, к которому в это время перешло командование в Палестине от генерала фон Фалькенгайна, не имел в распоряжении войск для перехода к активным действиям. В конце апреля англичане произвели вторичное наступление, и оно оказалось столь же неудачным. Надо было рассчитывать, что наступление англичан возобновится после окончания начинавшегося жаркого времени года. Я надеялся, как мне обещал Энвер, что к тому времени турецкие войска на Палестинском фронте будут усилены. В Месопотамии английские войска продолжали продвигаться в направлении на Мосул и утвердились в Северной Персии вместо разбежавшихся русских войск (см. схему 33).

В конце февраля турки начали наступление в Армении. В конце марта они очистили свою территорию от русских, а в конце апреля оккупировали Карсскую и Батумскую области, которые перешли к ним по Брестскому миру. Но они на этом не остановились и предполагали продолжать распространять на Кавказе сферу своего влияния. С этой целью турки развили обширную агитацию среди мусульманского населения Азербайджана, и там появился брат Энвера Ноури для формирования новых частей. Одновременно Турция завязала переговоры с образовавшимися в Закавказье небольшими русскими республиками – Грузией, Азербайджаном и Арменией, в которых по приказанию германского правительства принял участие находившийся в Константинополе генерал фон Лоссов.

Я одобрительно относился к турецким предприятиям, поскольку они отвечали интересам общего развития войны. Но они не должны были отвлекать Турцию от ее прямых военных задач или затруднять нам вывоз сырья с Кавказа, который, как мы ожидали, должен был дать нам существенное облегчение. Задачей Энвера являлась борьба с Англией, и прежде всего на Палестинском фронте. Я постоянно ясно указывал ему на это по телеграфу. Теперь представлялся также случай нанести удар англичанам в Северной Персии. Этому способствовала железнодорожная линия от Батума через Тифлис на Тавриз. В Северной Персии турки могли иметь превосходство над англичанами. Если бы при этом удалось поднять против Англии население Азербайджана, то это сыграло бы большую роль. Я бы охотно оказал поддержку всему, что могло бы привести к такому результату. Энвер и турецкое правительство больше думали о своих панисламистских целях на Кавказе, чем о войне с Англией. С этим вопросом связывались очень реальные цели, главным образом выгоды, связанные с использованием закавказского сырья. Что германское военное хозяйство не получило бы при этом ничего, это было понятно каждому, кто имел представление о деловых приемах турок. Ввиду этого мы поневоле оказались в противоречии с целями, которые преследовали турки.

Во время переговоров в Батуме представители Грузинской республики[57] обратились к генералу фон Лоссову с просьбой о покровительстве Германской империи. В 1915 и 1916 годах мы работали в Армении совместно с грузинскими добровольческими отрядами, но безуспешно. При этом мы установили некоторую связь с несколькими влиятельными грузинами. По военным соображениям я мог только приветствовать как подобное отношение, так и просьбу Грузии о германском покровительстве. Они давали нам средство, независимо от Турции, добраться до кавказского сырья и приобрести влияние на эксплуатацию железной дороги, идущей через Тифлис. Эта железная дорога имела огромное значение для ведения войны в Северной