Ясуо уже не мог говорить, горло свело судорогой

— Мгм, — кивнул он.

— Вместо этого ты решил залезть в постель к моей дочери, — взгляд императора становился все более жестоким, а вены на шее вздувались.

Мира испугано смотрела на отца — приступ, отец не в адекватном состоянии, именно так все обычно начинается, его разум отключается, он не понимает, что делает, у нее началось паническое удушье, она смотрела на Масаши стараясь обратить на себя его взгляд, но брат продолжал смотреть на учителя.

— Я люблю вашу дочь, в моих намерениях никогда не было оскорбить ее, — едва слышно прошептал Ясуо.

— Мужчины так красиво рассуждают о любви глядя в глаза смерти, — император отвел глаза в сторону, он выглядел так, будто он потерян в пространстве и времени, все было каким-то ненастоящим вокруг. Резкий прилив ярости охватил его, и он прокричал, — у меня больше нет ни сил, ни желания с тобой возиться! — сделав резкий замах рукой он заставил всех содрогнуться.

Ясуо знал об этой технике императора, поэтому повернулся подняв обессиленные глаза на Миру, в них были слезы, девушка замерла от ужаса.

Эту технику видел только тот, на кого она была направлена. Прям перед ним параллельно друг другу появлялись два духа, в руках они держали натянутую струну, по взмаху императора духи с огромной скоростью несутся вперед, отрезая противнику конечности.

Ясуо последний раз взглянул на Миру, она стояла в толпе людей, но учитель видел только ее. Испуганную, заплаканную и разбитую.

Он улыбнулся ей, насколько мог. Мира зажмурила глаза и выдавила улыбку, что было силы, а после из глаз ручьем потекли слезы. Она рухнула на колени.

Ясуо повернулся к духам и те по приказу императора рванули вперед.

Через секунду его горло было перерезано, он уже не чувствовал боли. Все было словно в тумане. Страшно и холодно. Он просто хотел, чтобы его спасли. Теплая кровь полилась по его груди, водопадом стекая на землю, все вокруг перестало существовать.

— Вот бы еще раз, еще хоть раз … — он упал.

Нелепая и бесцельная жизнь еще одного человека закончилась.

Император в последний момент, остановил собственных духов и испуганно смотрел на свою руку. Не сделай он этого голова Ясуо бы и вовсе лежала рядом с его телом, окончательно разбивая душу дочери.

Адъян посмотрел на Миру, она не плакала, не кричала. Она замерла стоя на коленях, ее взгляд был стеклянным, абсолютно безжизненным.

Он пытался прийти в себя, сказать что-то дочери, начал задыхаться, Масаши видя реакцию императора переменился в лице.

— Отец вам плохо?

Но он не мог ничего ответить, лишь вновь и вновь стараясь вдохнуть воздух.

— Приберите здесь, а я помогу отцу, — Масаши взял абсолютно потерянного императора под руку и вывел из зала. Он беспокойно проверял его пульс, в глазах наконец стали видны проблески прежнего, пусть и надменного, но любящего свою семью старшего брата.

Слуги переглянулись между собой и осторожно направились к телу учителя:

— Не смейте трогать его, — процедила Мира. Все также равнодушно глядя вперед.

Никто из них не смел ослушаться молодую госпожу, да и многим было сейчас искренне жаль девушку.

Мира так и не осмелилась подойти и коснуться Ясуо, больше ни слезинки не упало с ее глаз.

— Больно? — спросила она сама у себя, и сама же себе ответила, — хуже.

Глава 51. Прощание

Она думала, что уже не придет в себя, что просто так и останется сидеть здесь, но в зал забежал обеспокоенный брат. Он сел на колени рядом с сестрой, осторожно взял ее на плечи и тихо сказал:

— Мира, нам нужно идти, пожалуйста, как можно скорее, идем?

Девушка ничего не осознавая поднялась и взяв его за руку последовала за ним. Она не бросила и взгляда на тело возлюбленного, она не коснулась его, а последний поцелуй запомнился ей вкусом горькой крови.

Масаши вел сестру за руку все крепче сжимая ее ладонь, он хотел что-то ей сказать, успокоить или же посочувствовать, но глядя в абсолютно стеклянные глаза никак не мог начать разговор.

— Мы идем к отцу, — глядя перед собой сказал он.

Мира никак не отреагировала.

— Кажется он умирает, — Масаши не хватило сил повернуться, он лишь слегка сжал ладонь.

Госпожа абсолютно ничего не ответила, он взгляд остался таким же холодным.

— Мира, — Масаши повернулся и взял ее за плечи, — это все было ради тебя, пойми меня пожалуйста. Я не мог оставить все так. Я должен защищать тебя, хорошо?

Мира молча смотрела на брата, меньше всего ей сейчас хотелось слушать извинения, или оправдания, ей ничего не хотелось слышать.

— Я никогда бы не стал вредить тебе, сестра, поверь мне, разве я лгал тебе когда-то? Мира…, — голос Масаши становился все тише, он жалобно смотрел на неё, а его сердце сжималось, — пойдем.

Брат с сестрой зашли в комнату отца, он весь красный словно от сильнейшего жара лежал в кровати и тяжело дышал, волосы были влажными, а глаза плыли в тумане. Рядом сидела Макото, которая пускала духовную энергию по жизненноважным точкам, продлевая тем самым жизнь императора.

Масаши испугано замер, ему не хватало смелости подойти к отцу, видя императора в таком состоянии он оцепенело остановился у двери.

Мира не осознавала, что это реальность, все вокруг ощущалось каким-то сном пока она не подошла к отцу и не коснулась его руки. Жар был невыносимым, люди не живут в таком состоянии, белая кровь убивала Адъяна и она же продлевала его муки.

— Отец, — тихо прошептала она, спустившись на колени у его постели, держа за горячую ладонь.

— Майя? — Адъян смотрел на Миру, но он уже почти ничего не видел.

— Это имя твоей матери, — резко отрезала Макото.

— Нет, она уже много лет мертва. Это я, — Мира приложила руку отца к собственной ладони, словно хотела, чтобы отец пожалел ее хотя бы немного.

— Мира, — хрипло произнес тот, — прости меня, прошу тебя…

— Ты последний кого я буду винить в этом мире.

— Будь счастлива, хорошо? Макото позаботиться о тебе, а ты позаботься о Масаши. Вы двое всегда должны помогать друг другу.

— Конечно, — Мира мягко улыбнулась, она не могла уже заплакать, но смотрела на своего отца, которого часто сравнивали с солнцем. Всегда яркий и улыбчивый, всегда сильный. Если он был солнцем, сейчас Мира видела самый страшный закат в своей жизни, солнце больше не взойдет, ее больше никто не согреет.

— А ты будь хорошим императором. Стань лучше своего отца, будет