улице Сент-Антуан, и добрались ворот Бодуайе, где в результате ожесточенной уличной стычки были вынуждены отступить. Им не удалось достичь ни одной из поставленных целей. Они не освободили коннетабля, которого накануне вытащили из укрытия и бросили в Малый Шатле. Не удалось похитить короля, которого бургиньоны держали под охраной в Лувре…

Дофин и раскол королевства

В результате Дофину и арманьякам не оставалось ничего другого, как учинить раскол королевства. Из Мелёна, Карл направился на юг, в Турень, а затем в Берри. Его сопровождали советники, которых Монстреле справедливо называл "гувернерами": сир Танги дю Шатель, бретонский дворянин, командовавший наемниками, мэтр Роберт Ле Масон, легист, слуга анжуйских принцев, и Жан Луве, известный как "Великий президент Прованса", который в Париже был чужаком и считался "худшим христианином в мире". В своих владениях — Пуату, Турени и Берри — Дофин Карл и его советники очень быстро создали новое правительство и государственные органы власти.

Однако в Париже, где королевские чиновники были отстранены от должностей, суды распущены, а государственные учреждения прервали свою деятельность, механизм власти застопорился. В ожидании возвращения герцога Бургундского или хотя бы его распоряжений, управлять городом мог только новый парижский прево Ги де Бар, против назначения которого король не протестовал.

Резня в тюрьмах

Никакие другие силы не смогли бы сдержать бунт, вспыхнувший в воскресенье 12 июня. После отъезда Дофина арманьяки, все еще удерживавшие Бастилию, и сдались только накануне сиру де Л'Иль-Адаму в обмен на обещание сохранить им жизнь. Однако ночью была поднята тревога: "Арманьяки атакуют ворота Сен-Жермен!" Но когда парижские ополченцы бросились туда, они не увидели ни одного арманьяка. Не имея ни крепости, которую можно было бы осадить, ни противника, с которым можно было бы сражаться, ярость толпы обратилась на тюрьмы. Там были арманьяки, враги. Там можно было убивать.

Толпа бросилась к Консьержери дю Пале, выломала двери, вытащила из темниц констебля, канцлера и других и туту же с ними расправилась. Были разгромлены все "общественные тюрьмы" Парижа: королевские, Большой и Малый Шатле, епископские, капитульные, тюрьмы аббатств — Сент-Элуа, Сен-Маглуар, For-l'Évêque, Сен-Мартен-де-Шан, Тампль… Все заключенные были преданы смерти. Избежать расправы удалось только тем, кто содержался в Лувре, который бунтовщики пощадили, "потому что там находился король". Новый парижский прево Ги де Бар и сир де Л'Иль-Адам тщетно пытались остановить насилие. Потребовалось двенадцать часов, чтобы ярость убийц утихла. Она бушевала с полуночи до полудня и унесла, как пишет Парижский Буржуа, более полутора тысяч жертв, "как мужчин, так и женщин". Это были арманьяки, подозреваемые к ним в сочувствии, заключенные за преступления или за долги, богатые и не очень буржуа, прелаты и миряне…

Вокруг Парижа, в городах и в селах продолжалась гражданская война, а в Нормандии наступали англичане. Крестьяне больше не осмеливались выходить поля, а продовольственные поставки в столицу были прерваны. Обнищавшие и голодные, нормандцы и "французы" из деревень и сел стекались в Париж.

А герцог Бургундский все никак не приезжал. "Никто не знал, где он находится, — писал Парижский Буржуа, — и парижский прево не решался взять правосудие в свои руки". В городе продолжались бессудные расправы, а также бегство тех, кто собирался присоединиться к Дофину или просто искать убежища для себя, своих семей и имущества. Не обращая внимания на вновь назначенного купеческого прево с его эшевенами и квартальными, Университет и капитул Нотр-Дам пытались восстановить в городе хоть какой-то порядок. А Иоанн Бесстрашный, только что (29 мая) покинувший Монбельяр отправился в Дижоне, и лишь 26 июня вернулся в Труа.

Возвращение королевы Изабеллы и Иоанна Бесстрашного

Только 8 июля Изабелла и Иоанн Бесстрашный покинули Труа и отправились в Париж. Необходимо было, как говорится в бухгалтерских книгах, "подготовить состояние королевы" и, прежде всего, с большими затратами, собрать армию для ее сопровождения. В окрестностях Парижа было очень небезопасно, отряды арманьяков и бургиньонов вели бои за замки, мосты и деревни.

Через Ножан-сюр-Сен, Провен и Нанжи войска продвигались медленно, задерживаемые экипажами королевы и радушным приемом делегаций буржуа. 13 июля они достигли Бри-Конт-Робер. На следующий день королева и герцог Бургундский въехали в Париж.

Это был радостный въезд, среди аплодисментов и цветов, но это был въезд армии. На протяжении последних нескольких лиг Иоанн Бесстрашный держал свои войска в состоянии боевой готовности. В авангарде шли 1.500 лучников, "хорошо вооруженных и выступавших тесными рядами", затем пять эскадронов пикардийских латников, всего 100 человек. Далее следовала "бургундская баталия": 1.500 рыцарей и оруженосцев плотно окруживших карету королевы, в которой ехал и герцог. И наконец в арьергарде двигались 500 латников.

Со своей стороны, парижане тоже подготовились к возвращению королевы и принца. По обычаю, они вышли навстречу в  процессии до моста Шарантон, одетые в синие одежды цвета города и неся крест Святого Андрея — символ партии бургиньонов. Перед входом в город через ворота Сен-Антуан, которые были окончательно разрушены, в знак союза и дружбы они подарили Иоанну Бесстрашному и его племяннику Филиппу, "молодому графу де Сен-Поль", сыну Антуана Брабантского, погибшего при Азенкуре, "две синие бархатные мантии, которые те сразу и надели" .

Процессия прошла по улице Сент-Антуан. Толпа на перекрестках кричала "Ноэль!" и, если верить Парижскому Буржуа, "плакала от радости". "Из окон" парижане бросали букеты цветов в карету королевы… Медленно продвигаясь по правому берегу Сены, войска достигли Лувра, где Карл VI устроил королеве и герцогу Бургундскому "радостный прием". По словам очевидца, он дважды поцеловал Изабеллу и поблагодарил Иоанна Бесстрашного: "Дорогой кузен, вам очень рады. Благодарю вас за все добро, которое вы сделали для королевы", но королева и герцог были настороже и не притронулись к предложенным им вину и пряностям.

Под защитой герцога Бургундского и его армии Карл VI и Изабелла смогли переехать в Отель Сен-Поль, а Иоанн Бесстрашный принял представителей официальных органов власти, пришедших за утверждением своих должностей. Одни, как купеческий прево и четыре эшевена, выступали с высоко поднятой головой, другие, как делегаты от Университета, которые не знали, как добиться принятия их "извинений за то, что они сделали против монсеньора", потупя взоры. Возглавив королевский Совет, герцог занялся налаживанием механизмов власти.

Однако, возвращение Иоанна Бесстрашного, в материальном положении парижан ничего не изменило. Наемники продолжали громить сельскую местность, арманьяки вели упорные бои, пытаясь отвоевать хоть одну деревню, замок или башню. А из Нормандии, где англичане осаждали последние оставшиеся города, в Париж приходили тревожные вести. В условиях приближения врага городу было не до тягот осады: зерно, дрова и яйца стоили непомерно дорого, мяса и овощей не хватало. У замурованных ворот, скапливался мусор, который невозможно было вывезти из города, кишели крысы, распространяя среди измученного голодом и жарой населения эпидемию чумы или холеры.

Герцог Бургундский ничего не мог с этим поделать, кроме как распространять слухи о том, что во