октябре они с юга подобрались к Парижу, заняв Версаль, Мёдон, Монруж, а затем Монлери, Дурдан, Палезо, Этамп и Шартр. В Монруже бургундская армия разбила лагерь на возвышенности, чтобы вид шатров и павильонов бургундских цветов оживил надежды парижан.

Однако 1 августа английская армия, насчитывавшая 10.000 человек и 1.500 лошадей, высадилась в устье реки Тук. И на этот раз это было началом завоевания Нормандии. Через месяц Нижняя Нормандия была оккупирована. Не получив ни подкреплений, ни помощи, город Кан пал после двухнедельной осады. Далее были взяты Лизье, Байе и Алансон. Фалез оставался в осаде до 2 января 1418 года. В начале 1418 года англичане еще более расширили завоевания. Встревоженные их продвижением, герцогиня Анжуйская, теща Дофина Карла, и герцог Бретонский уже вели переговоры с Генрихом V о заключении перемирия, чтобы защитить своих подданных от вторжения.

Весной 1418 года Париж оказался отрезанным от завоеванной Нормандии. Бургиньоны удерживали долины рек Сена, Марна и Уаза. Однако в захваченной столице арманьяки все еще держались и срывали все переговоры. Некоторое время спустя в город прибыли два кардинала-легата. Недавно избранный Констанцским Собором Папа Мартин V, восстановивший единство Церкви, попросил их выступить посредниками в переговорах между принцами. Не без труда при их посредничестве был составлен проект мирного договора. Но, по слухам, в последний момент коннетабль Арманьяк по совету канцлера Анри де Мари отказался заключать мир… Так что парижанам оставалось только ждать возвращения Иоанна Бесстрашного. Только вступление бургиньонов в Париж, на которое они надеялись и которое замышляли, дало бы им наконец мир, свободу и единство. Таковы были их надежды.

Глава XXXIII.

Бургиньоны в Париже

Бургиньоны вступили в Париж рано утром 29 мая 1418 года.

Но вместо мира и единства их возвращение принесло Парижу лето террора, за которым последовали почти двадцать лет оккупации, а Франции — столь глубокий кризис, что о 1418–1435 годах можно говорить как о "расколе королевства".

В третий раз с начала правления Карла VI, после майотенов и кабошьенов, Парижу предстояло пережить ужас народных волнений, с грабежами и резней, с криками "Убить их всех!" и  символом в виде дракона парящего над стенами, которые были присущи каждому бунту. И даже, по выражению Й. Хёйзинги, с присутствием "смешанного запаха крови и роз"… Но в 1418 году ситуация была гораздо хуже, чем в 1383 или 1413 годах, и беды, вызванные вступлением бургиньонов в Париж, должны были оказать совершенно иное влияние на всю Францию.

Взятие Парижа

В ночь с субботы 28 на воскресенье 29 мая Жан де Вилье, сир де Л'Иль-Адам, капитан Понтуаза герцога Бургундского, во главе небольшого отряда кавалерии подошел, через город Сен-Жермен-де-Пре, к стенам Парижа на левом берегу Сены. Вооруженные люди молча ждали. С другой стороны стен к воротам Сен-Жермен тихо приблизился отряд молодых людей. Среди них был Перрине Ле Клерк, сын Пьера Ле Клерка-старшего, по словам Жувенеля дез Юрсена, "доброго торговца железом и изделиями из него, богатого, благоразумного и знаменитого человека". Пьер Ле Клерк был главой своего квартала в районе Малого моста и у него же хранились ключи от ворот Сен-Жермен. Пьер часто посыла своего сына Перрине дежурить у ворот. Однажды утром, когда Перрине возвращался с вахты, его "злобно оскорбили и даже избили" какие-то арманьяки, и он пообещал себе, что "однажды отомстит". Дерзко и "тайно" он выкрал связку ключей у отца и вместе с другими молодыми людьми из своей команды из десяти человек сумел открыть ворота перед отрядом сира де Л'Иль-Адам. Наступил момент, которого многие парижане ждали пять лет: бургиньоны вошли в Париж.

С криками "Нотр-Дам! Мир! Да здравствует король, Дофин и мир!" и "Мир! Мир! Бургундия!", всадники пронеслись по улицам Парижа. Поднявшись с кроватей, парижане стали доставать их сундуков кресты Андрея Первозванного, еще не решаясь выйти из домов. Отряд, под командованием трех капитанов, сира Л'Иль-Адама, "прекрасного сира де Бара", камергера герцога Бургундского, и Клода де Шастеллю, — двинулся вдоль левого берега Сены. У Малого Шатле они соединились с отрядом из пятисот вооруженных парижан и разделились на три группы с целью захвата коннетабля Бернара д'Арманьяка, парижского прево Танги дю Шателя и Дофина Карла, герцога Туреньского. Бернар д'Арманьяк, чей особняк находился на левом берегу реки, спрятался "в небольшой каменной кладовой в погребе", откуда его вытащили только через два дня. Парижскому прево, находившемуся в Шатле, повезло больше. К тому времени, когда бургиньоны переправились через Сену, он успел добраться до Отеля Сен-Поль, явился в комнату Дофина и как писал Жувенель дез Юрсен, "взял его, спавшего в своей постели, на руки, завернул в свою мантию и отнес в Бастилию Сент-Антуана. Там его одели и отвезли в Мелён". Как и предвидели мудрые советники Карла V, восточный район столицы, охраняемый Бастилией, позволил Дофину скрыться.

Еще до восьми часов утра улицы были заполнены "людьми всех состояний, как монахами представителями нищенствующих орденов, так и женщинами, мужчинами, носящими крест Святого Андрея, более двух тысяч, без детей", — пишет не избегавший преувеличений Парижский Буржуа.

Бунт на улицах столицы не обеспокоил короля, который безмятежно принял сира Л'Иль-Адама и других капитанов, пришедших выразить ему "великое почтение". Днем бургиньоны повезли короля на прогулку в Нотр-Дам, а вскоре после этого разместили в Лувре, "довольного всем", и не на что не реагирующего…

В городе между тем начались аресты. Были задержаны канцлер Анри де Мари, члены арманьякского правительства, финансисты, советники Парламента, секретари короля, сотрудники Счетной палаты, дипломаты… все, о ком можно было с полным или неполным основанием сказать, что они арманьяки. Начались грабежи богатых особняков арманьякских предпринимателей и монетных дворов, разграбление итальянских банков.

К вечеру 29 мая, когда Дофин бежал, коннетабль исчез, государственные деятели и высшие чиновники были заключены в тюрьмы, арманьякское правительство окончательно пало, и бургиньонские капитаны смогли отправить гонцов, чтобы сообщить о своей победе Иоанну Бесстрашному и королеве Изабелле.

Как только они узнали об этом, бургиньонские советники, сформировавшие временное правительство в Труа, сообщили своим коллегам в Дижон. В то время как колокола всех церквей под крики добрых людей оповещали о победе "монсеньора герцога", эти люди сохраняли спокойствие и беспокоились о подкреплениях, которые должны были быть отправлены в Париж: "Если бы только роты поспешили оседлать своих коней". Арманьяки не собирались сдавать Париж без боя.

Как только Дофин оказался вне пределов досягаемости бургиньонов, арманьяки послали гонцов к своим наемникам с приказом собраться у моста Шарантон. Первые прибывшие роты увидели юного герцога Туреньского, безоружного, без доспехов и в платье за шесть денье. Пятнадцатилетнему Карлу пришлось председательствовать в Совете посреди поля. Решение было принято быстро. После чего арманьяки предприняли попытку вернуть Париж. За два дня было собрано полторы тысячи солдат и захвачены мосты через Марну. В ночь на 1 июня арманьяки вошли в столицу через ворота Сент-Антуан и поддержанные огнем пушек Бастилии, они, "невзирая на огромную железную цепь, протянутую перед Сент-Катрин", продвинулись по