Лиззи клонила голову к плечу соседки, от которой остро пахло страхом и духами, и меж полуприкрытых век смотрела на днище шлюпки. Собственные ноги её выглядели смешными, как мёрзлые утиные лапы. Команды старшего шлюпки доносились до неё словно бы сквозь слой толстого стекла.

— Не останавливайтесь! Налечь на вёсла!

Шлюпка равномерно шлёпала вёслами по воде. Холод и мрак лишь сгущались вокруг них, сплетались, выпевая страшную размеренную колыбельную. Перед глазами у Лиззи повис туман.

— Кто-то свистит, — заметила вполголоса дама рядом с Лиззи.

— Свистит, — подтвердила рыжая девушка внизу.

Лиззи ничего не слышала. Только навязчивый стрёкот, похожий на разговор кузнечиков, звенел где-то вдали. Несколько мгновений она сидела, оцепенело привалившись к чужому плечу, прежде чем вздрогнула и тут же распрямилась.

Над Атлантикой попросту не могло быть никаких кузнечиков.

К счастью, старший их шлюпки уже обратил на это внимание. Он хрипло приказал:

— Курс на шлюпку!

Теперь не могло быть никаких сомнений, что совсем неподалёку от них дрейфует именно шлюпка. Она странно сидела в воде: наполовину затопленная, только брюхо её и выступало над поверхностью океана. Брюхо это облепили, как муравьи, люди: они, согбенные и съежившиеся, балансировали по обоим бортам, чтобы удержать шлюпку от полного затопления. Человек на носу отнял от губ свисток и прокричал:

— Эй! Эй, на шлюпках!

— Мистер Лайтоллер! — радостно закричал старший, подавшись ближе. — Какими судьбами? Чёрт побери, да я и подумать не мог, что вы живы! А это ещё кто такой? Неужели старина Джуфин?

Возле перевёрнутой шлюпки болтался ногами в воде со спокойным и невозмутимым выражением лица крепкий мужчина. Могло бы показаться, что он давно замёрз и умер, если бы открытые глаза мужчины не лучились энергией. Он даже поднял скрюченную руку и неуклюже махнул шлюпке. Чёрная вода просветлела.

— Скорее подходите и снимите нас отсюда! — приказал Лайтоллер. Его губы были голубовато-бледными, как и у всех пассажиров.

Шлюпки медленно, аккуратно приблизились. Малейшее колебание воды было губительно для просевшей в океан парусинки. Каждое новое движение вызывало резкую волновую рябь, которая наползала на полузатопленную шлюпку, как будто собираясь поглотить её.

— Чёрт, — сказал Джуфин, — будьте так любезны, примите меня кто-нибудь на борт!

Человек, командовавший шлюпкой Лиззи, опустил на Джуфина ошарашенный взгляд и несколько раз моргнул. Казалось, он сам не верит в то, что видит.

— Как? — коротко спросил он и потряс головой.

— Он пьян, — известили с тонущей парусинки, — чертовски пьян, но, кажется, это его и спасло. Снимайте же нас, скорее! Мы не продержимся на воде долго.

Усталые пассажиры потрясли головами. В сероватой мгле не было видно ничего, кроме бесконечной глади воды, кроме ряби, волновавшей эту воду, перевёрнутой парусинки, обеспокоенных, бледных, застывших лиц соседей и белых спасательных жилетов, которые раздражали взор. Шлюпки едва-едва двигали вёслами. Медленно, аккуратно они приблизились к тонущей парусинке, и Лайтоллер скомандовал:

— Мальчик пойдёт первым!

Лайтоллер приподнял за плечи одного из своих пассажиров и что-то негромко у него спросил. Пассажир слабо кивнул, и Лайтоллер подтолкнул его к шлюпке. Мальчик перевалился через борт на четвереньках, странно волоча ногу так, словно та была искалечена.

Шлюпка слегка вздрогнула, затряслась и закачалась на волнах; дамы снова заохали и запричитали. Соседки Лиззи завизжали и начали креститься. Тёмная тень неуклюже подползла к корме и свернулась клубком. Кто-то склонился над мальчиком и укутал его своей шалью. Мальчик лежал без движения, как мёртвый — только дрожь, призванная сохранить тепло, продолжала исступленно колотить его тощее тело. Лиззи смотрела на него пустыми остекленевшими глазами, скованная равнодушием, как льдом, и порез на ладони её нестерпимо чесался. Огненные волны прокатывались по всему её телу.

— Господи! — воскликнул старший шлюпки. — Это ещё что, чёрт побери, такое?

— Тело, — коротко ответил Лайтоллер, — он скончался незадолго до вашего прибытия. Когда доберёмся до «Карпатии», будем разбираться.

— «Карпатия», — с нежным блаженством в голосе промолвил старший, — неужели старушка уже близко?

— Ближе, чем ты думаешь.

Дрожащие, замёрзшие и усталые, пассажиры парусинки Лайтоллера занимали свои места во флотилии Лоу. Лиззи равнодушно смотрела, как через борт соседней шлюпки перевалилось чьё-то огромное тело. Она не вздрогнула, не удивилась и не испугалась, когда шлюпка опять качнулась и задрожала на волнах. Последним к ним на борт запрыгнул сам Лайтоллер, и старший сдал ему командование.

Небо светлело. Оно всё ещё было мрачным и пустым, но где-то вдалеке — там, где проходит линия горизонта — уже наливалось слабым и неуверенным желтоватым светом. Шлюпки отошли друг от друга, снова построились цепочкой, и вёсла с шумом погрузились в воду. Волны росли, они беспокойно пробегались по всей мощной океанической груди, с искушающим шумом облизывали борта.

— Всё хорошо, — шептали женщины рядом с Лиззи, сплетая руки. — Всё будет хорошо…

Соседка одного из гребцов пристроилась рядом, как можно ближе, и накинула обоим на плечи шаль. У другого борта две женщины растерянно вертели пальто, пытаясь укрыться под ним и растянуть его на гребца — своего соседа. Лиззи тусклыми глазами смотрела в никуда. Вода прояснялась, а шлюпки гребли и гребли, и бульканье воды и шлёпанье вёсел звучали, как полузабытая старая колыбельная. Никто больше не кричал и не колотился в океане, и он был так пуст и так спокоен, что казался мёртвым. Глаза Лиззи понемногу закрывались. Она жалась к плечу соседки, неловко протягивала под одеялом руки, чтобы хоть кто-нибудь её согрел — а кругом неё слышались бесконечное лопотание и приглушённые разговоры, которые тоже гудели, как стайка пчёл в улье. Туман окутывал Лиззи со всех сторон, в его белёсом захвате пропадало всё: и Лайтоллер, чьи глаза настороженно блестели, и измученные пассажиры по обоим бортам, и рыжая девушка, привалившаяся к её ногам, и безжизненное тело, переданное в шлюпку, и тёмная равнодушная вода, и даже небо, на котором сияющим каскадом проступили группки звёзд.

Как мираж, вдалеке, на фоне светлеющего неба, в сплетении кровавых нитей, показался тёмный силуэт, увенчанный громадными цилиндрами. Неуклюжие цилиндры эти подпирали тёмно-синие облака с золотистыми краями, из широких отверстий рвался дым.

— Это пароход! — восторженно закричал кто-то из пассажиров.

— Да! — тут же загомонили остальные. — Пароход, пароход! Мы спасены!

— Мы спасены!

Лиззи сидела, прильнув к твёрдому, колкому плечу соседки, и ничего этого не слышала. Лиззи даже не узнала, как попала на борт старушки «Карпатии»: когда «Карпатия» подошла к шлюпкам «Титаника» и принялась эвакуировать пассажиров, Лиззи уже спала. Лиззи подняли вместе с шлюпкой, где оставался лежать замёрзший насмерть человек.

И Лиззи не видела, как подняли пассажиров шлюпки пятого помощника Лоу. Из воды Лоу достал только четверых — и среди них