– Да, именно это я и пытаюсь донести до тебя. – Том с каким-то обреченным видом опустил плечи. Что-то его мучило, страх какой-то, неопределенность или отчаяние… Мне было трудно понять. А может, и все вместе.

– Ладно. С этим все более или менее ясно. Но какие еще у тебя есть доказательства в подтверждение своей версии?

– Вот это.

Том достал из папки следующий листок бумаги. Я увидела, что это фотокопия старого письма, написанного на норвежском языке. Не успела я напомнить брату, что не знаю норвежского языка, как он тут же сунул мне в руки еще один листок.

– Здесь перевод текста на английский язык.

– Спасибо, – поблагодарила я и глянула на перевод. Письмо было датировано мартом 1883 года. Я быстро пробежала его глазами.

– Но это же самое настоящее любовное письмо.

– Любовное, согласен с тобой. Но не просто любовное. В нем много чего.

– Скажи мне, Том, – я пристально глянула на брата, – кто его написал? И кто этот «Маленький лягушонок», как называет себя автор письма? – Но не успел Том раскрыть рот, чтобы ответить мне, как я сама обо всем догадалась. – О боже! – невольно воскликнула я. – Можешь ничего не говорить. Я знаю! Но где в этом письме «много чего»?

– О, много-много чего. Он ведь был очень плодовитым автором. За свою жизнь написал более двадцати тысяч писем самым разным людям. Я сравнил его почерк, сопоставил с теми письмами, что хранятся в музее Бергена. Это, вне всякого сомнения, его почерк.

Я нервно сглотнула слюну.

– А где, скажи на милость, ты отыскал это письмо?

– В этой самой комнате. Оно пролежало под носом у всех обитателей дома более ста десяти лет.

– И где именно? – Я окинула взглядом гостиную.

– Я обнаружил тайник совершенно случайно. Ручка упала на пол и закатилась под рояль. Я опустился на колени, чтобы поднять ее, и тут же ударился головой о что-то твердое сверху. Поднял глаза и увидел небольшой выступ на днище рояля шириной не больше дюйма. Узкая деревянная планка была прибита прямо к раме инструмента. Идем, я покажу тебе где.

Мы оба опустились на колени и заглянули под рояль, чтобы увидеть, где именно находится этот выступ. На днище инструмента, в самом центре, непосредственно под струнной секцией, располагался широкий, но неглубокий поднос из клееной фанеры, более похожий на обычную подставку. Он был довольно грубо приколочен к раме. Том слегка приподнял руку, ухватился за низ подноса и высвободил его из узких деревянных пазов.

– Удостоверилась? – спросил у меня Том, когда мы вместе выползли на коленках из-под рояля и он поставил поднос на стол. – Взгляни! Здесь не менее дюжины писем.

Я осторожно взяла первое письмо, потом второе, третье, с интересом разглядывая пожелтевшие страницы. За столько лет чернила уже успели выцвести, и буквы были едва различимы. Хотя я не знаю норвежского языка, но легко сделать вывод, что все эти письма, судя по датам на них, были написаны в промежутке между 1879 и 1884 годами. И все подписаны так же: «Маленький лягушонок».

– Особо хочу обратить твое внимание на следующее обстоятельство, – продолжил Том. – Несмотря на то что мой прадед известен всем под именем Хорст, все же первое его имя, данное при крещении, было Эдвард.

– Даже не знаю, что сказать, – проронила я в ответ, разглядывая красивый бисерный почерк на листах, лежавших передо мной. – Воистину, эти письма Эдварда Грига, адресованные Анне, дороже всякого золотого руна. Ты их уже показывал специалистам?

– Я же говорил тебе, Алли, о существовании писем не знает ни одна живая душа.

– Но почему ты не включил их в свою книгу? Ведь они – вещественное доказательство того, что композитор поддерживал постоянные контакты с Анной Халворсен.

– И не только это! Ведь из них ясно как божий день, что Анна и Эдвард Григ были любовниками. Их связь длилась по меньшей мере четыре года.

– Вау! Так это же самая настоящая сенсация. Представляешь, твоя книга мгновенно стала бы бестселлером и разошлась бы миллионными тиражами по всему миру. Такие пикантные подробности из жизни одного из самых прославленных композиторов всех времен и народов. Честно, не понимаю, Том, почему ты не сделал этого.

– Алли! – слегка нахмурился в ответ мой брат. – Надеюсь, ты все же догадываешься, почему я этого не сделал. Все просто, как дважды два.

– Пожалуйста, Том, не строй из себя всезнайку! – несколько раздраженно воскликнула я. – Пока я просто пытаюсь сложить воедино большую шараду. Но дай мне время, и я во всем разберусь сама. Итак, письма – неопровержимое доказательство того, что эти двое были любовниками. Из чего сам собой напрашивается следующий вывод. Ты полагаешь, что Григ был отцом ребенка Анны?

– У меня есть все основания полагать, что это так. Помнишь, я рассказывал тебе, что Эдвард Григ самолично отправился на поиски Йенса, обитающего на тот момент на парижских свалках? Он приехал в Париж в конце 1883 года. Тогда, напоминаю, они с Ниной, его женой, жили врозь. Продлилось это чуть больше года, и почти все это время Григ обитал в Германии. А весной 1884 года, когда состоялось счастливое воссоединение Йенса и Анны, Григ тоже воссоединился с Ниной, но только в Копенгагене. А потом, уже в августе, на свет появляется Эдвард Хорст Халворсен.

– Эдвард Хорст Халворсен, родной сын Грига, – пробормотала я, скорее про себя, не в силах даже оценить столь грандиозную по своим масштабам новость.

– Помнишь, ты же сама говорила мне, что, прочитав книгу, невольно задалась вопросом: а с какой стати Эдвард Григ вдруг отправился на поиски Йенса после того, как тот шесть с лишним лет прошлялся невесть где. И почему Анна с такой готовностью приняла его обратно? На самом деле все просто: они с Григом решили сохранить, так сказать, лицо и повели себя во всей этой истории благопристойно, как того требовали приличия. Не будем забывать, что на тот момент Эдвард Григ был одним из самых известных людей в Европе. Одно дело – появляться в свете в сопровождении талантливых и красивых муз, таких, какой была Анна. Это было вполне допустимо и не вызывало кривотолков. Но совсем другое дело – прослыть отцом незаконнорожденного дитяти. Столь вопиющего попрания норм общественной морали прославленный композитор не мог себе позволить. Да еще с учетом того, что на тот момент он жил отдельно от своей жены Нины, а архивные документы красноречиво подтверждают, что в это же самое время они с Анной исколесили всю Германию, давая концерты то тут, то там. Наверняка вокруг них ходили сплетни. Досужие кумушки с удовольствием обсуждали отношения, которые связывали композитора и певицу. Но как только к Анне вернулся ее законный муж, всякие разговоры прекратились сами собой. Тем более что через какое-то время у супругов родился ребенок. А вскоре, спустя год с небольшим, Анна и Йенс переехали в Берген и в Норвегии представили всем знакомым и родным маленького сына уже как своего законного наследника.

– И Анна согласилась пойти на такой чудовищный обман? Согласилась жить во лжи?