На какое-то время Феликс погрузился в молчание, словно прикидывая, что и как. Наконец он заговорил:

– То есть ты бросаешь мне вызов, да? Или хочешь доказать Тому, что я все еще чего-то стою?

– Ты прав, и то и другое. Если не считать третьего. На настоящий момент произведение Пипа включено в программу концерта памяти Эдварда Грига, который запланирован на декабрь. Но я уже наслышана о твоих выдающихся способностях. К тому же если сроки будут тебя поджимать, то ты поневоле всецело сконцентрируешься только на музыке.

– Да, моя юная барышня, умеешь ты смешать в одном флаконе комплименты и оскорбления, – весело фыркнул в ответ Феликс. – Но лично я выужу из этого флакона только комплименты. А в целом ты, конечно, права. Мне всегда работается лучше, если меня поджимает время. Хотя за последние несколько лет и работы-то стоящей у меня не было, если честно.

– Так, значит, берешься? Сделай попытку.

– Никаких попыток. Берусь, значит, берусь. И на этом точка. Начну прямо сейчас.

– Хорошо, но боюсь, ноты мне придется забрать с собой. Не хочу, чтобы Том раньше времени догадался о том, что мы с тобой затеяли.

– Можешь забирать. Музыка уже все равно в моей голове. – Феликс собрал нотные листы и сложил их в аккуратную стопку, которую вручил мне. – Привези завтра копию партитуры, ладно? И потом ко мне больше ни шагу! Не хочу, чтобы ты каждый день приезжала сюда и проверяла, как я работаю. С тобой мы увидимся снова ровно через три недели, день в день. Договорились?

– Но…

– Никаких «но», – отрезал Феликс, провожая меня к дверям.

– Хорошо. Завтра привезу копию. До свидания, Феликс.

– Да, и вот еще что, Алли.

– Что?

– Спасибо тебе за то, что даешь мне шанс.

45

Все три недели я бесцельно слонялась по дому, переживая за наше с Феликсом предприятие. Я хорошо знала: на то, чтобы оркестровать, к примеру, симфонию, уходят месяцы и месяцы напряженного труда. Но если Феликс сумел убедить меня в своих способностях всего лишь за пять минут, думаю, у него получится убедить и Тома. А если он ничего не сделает и потратит время впустую, что ж, невелика потеря… Ведь Том пока ничего не подозревает о том, что мы задумали.

В конце концов, каждый имеет право на второй шанс, подумала я про себя, услышав, как хлопнула входная дверь. Том вернулся после спектакля. Сегодня вечером в театре давали «Кармен». Концертно-театральный сезон в Бергене уже стартовал. Том с посеревшим от усталости лицом без сил опустился на диван. И я тут же вручила ему банку холодного пива из холодильника.

– Спасибо, Алли. А я ведь могу и привыкнуть к таким заботам, – вяло пошутил он, вскрывая банку. – Кстати, я тут кое-что обмозговал за последние пару дней.

– Что именно?

– Так ты уже решила, где именно будешь производить на свет своего Большуна?

Это ласковое прозвище для будущего новорожденного малыша придумал Том. Однажды он спросил у меня, а какого размера бывают новорожденные девочки и мальчики, и я, вооружившись знаниями из только что приобретенного справочника для беременных, с помощью своего большого пальца показала ему приблизительные габариты малыша. Так и родился на свет Большун.

– Пока еще нет, не решила.

– А что, если ты останешься во Фроскехасет? Станешь жить вместе со мной? Ты все говоришь, как тебе неймется заняться домом, отремонтировать его, привести в порядок. Вот и флаг тебе в руки. А то у меня самого до этих дел руки никак не дойдут. Ты ведь сама рассказывала мне, что инстинкт приведения в порядок своего гнезда присущ всем будущим мамашам, как людям, так и прочим тварям. Вот и попробуй реализовать свой инстинкт на практике. Приступай к работе. В счет проживания и питания, разумеется. Думаю, что с учетом твоего нехилого аппетита в последнее время условия договора вполне справедливые, – пошутил Том. – Не говоря уже о том, что официально половина дома принадлежит тебе.

– Ах, оставь, Том! Дом твой, и только твой. Не стану я отсуживать у тебя его половину. Никогда!

– Тогда второе предложение. Как насчет того, чтобы вложить в него немного наличных, а? Если у тебя, конечно, они имеются… Думаю, это тоже будет вполне справедливая сделка. Как видишь, не такой уж я и бескорыстный, каким кажусь на первый взгляд.

– Обязательно переговорю с папиным нотариусом Георгом Гофманом в самое же ближайшее время. Уверена, он посчитает твое предложение вполне разумным для инвестиции в него соответствующих средств. Чтобы просто освежить немного все внутри, денег много не понадобится. Хотя я подумываю о более масштабных переделках. Вот эта печь, к примеру, громадная и торчит тут, как бельмо на глазу. Нужно выбросить ее вон и заменить современным обогревательным устройством. Вполне возможно, во всем доме придется сделать теплый пол. Ах да! Срочно заменить все бойлеры. И вообще все оборудование и трубы в ванных комнатах. Мне уже, сказать по правде, надоело мыться под душем, из которого едва каплет. А еще…

– Вот-вот! И я о том же! – хохотнул в ответ Том. – По моим скромным прикидкам, в миллион крон мы должны уложиться. При условии, что все работы будут выполнены на уровне. Но поскольку сам дом тянет на все четыре миллиона крон, то тебе, как моему дизайнеру, еще и скидка положена. И последнее… Мы должны юридически оформить следующее. Если в будущем кто-то из нас захочет избавиться от своей половины дома, то второй совладелец должен иметь право выкупить его долю. Честно, Алли, но я такого мнения, что и тебе, и твоему будущему ребенку важно иметь собственный дом.

– Пока я прекрасно обходилась и без оного.

– Пока ты обходилась и без детей. А сейчас ты ждешь ребенка. Так вот, хочу тебе сказать как ребенок, выросший в доме, про который мама постоянно, что ни день, напоминала, что это не наш с ней дом, – такой участи я категорически не желаю ни своему племяннику, ни племяннице, кто там у нас будет. Более того, я готов выполнять определенные отцовские функции, пока на горизонте не замаячит фигура потенциального отца, а в том, что рано или поздно она замаячит, я ни секунды не сомневаюсь. Соглашусь и на то, чтобы быть просто наставником для твоего будущего отпрыска.

– Но, Том, если я решу остаться здесь…

– То что?

– Мне придется выучить норвежский. Что в принципе невозможно.

– Вот и станешь учить язык вместе со своим подрастающим чадом, – улыбнулся он в ответ.

– Но что будет, если кто-то из нас двоих или даже мы оба встретим кого-то третьего?

– Как я уже говорил, свою половину дома мы можем продать или выкупить друг у друга, в зависимости от того, как будет складываться ситуация. К тому же не забывай, в доме целых четыре спальни. Предположим даже, что я без особого восторга отнесусь к твоему потенциальному выбору, более того, я не одобрю кандидатуру того мужчины, которого предпочтешь ты. И что из того? Что мешает нам и впредь мирно сосуществовать под одной крышей в качестве такой своеобразной коммуны? Однако лично я думаю, что нам пока рано волноваться о том, что будет. По-моему, именно такой принцип – не думать о завтрашнем дне – всегда исповедовала и ты сама.