Можно представить, какое у меня стало лицо, если она рассмеялась.

— Лидия ведь говорила вам, не назвала только моего имени. Но если бы никто не знал о том, что реальность меняется, она могла рассказывать обо мне что угодно — это не воспринимали бы всерьез. Понимаете? Понимаете, что в случившемся с Лидией тоже виноваты вы?

— Да, — вздохнула я. Многое становится понятно после того, как судьба отвесит тебе подзатыльник, заставив смотреть в нужную сторону. — Лидия сказала, что ребенок не умер. Его уморили. Думала, что леди Пенелопа тоже помнит об этом. И она помнила до определенного момента. Не вас, а саму ту историю. Еще удивлялась, что забыла ее продолжение.

Мне следовало обратить внимание на такую забывчивость, ведь я тогда уже знала, что реальность меняется. Хотя вряд ли связала бы историю о замерзшем на кладбище младенце с рассказом о рождении чудесного малыша. Тогда, на «Крылатом», мисс Милс буквально вытягивала из наставницы эти воспоминания, чтобы убедиться, что та уже не помнит изначальной версии.

— Помнила? — скривилась библиотекарша. — Кто бы мог подумать? В легендах описывались случаи, когда кто-то сохранял память о стертых событиях, если они произвели на него глубокое впечатление. Не думала, что ваша наставница настолько чувствительна. Лидия — другое дело. Она и до несчастного случая была слишком правильной и мягкотелой, а потом… Мы жили по соседству, больше тридцати лет на одном этаже. И тридцать лет она плевала на мою дверь. Каждый день, проходя мимо… В той жизни. А в этой улыбалась при встрече и могла часами нести всякую чушь. К счастью, встречались мы редко. Или к сожалению. Я не видела ее после ритуала до того дня, как она заменила Джерри. Откуда мне было знать, что она все вспомнила? — Женщина задумчиво нахмурилась: — Или она и не забывала? Как правильно?

— Правильно — не убивать своих детей, — выговорила я, стуча зубами.

Трясло меня скорее от волнения, чем от холода. С одной стороны, все разъяснилось, с другой — запуталось еще сильнее. Если она изменила реальность ради Саймона, а мы все вернем…

— Своих детей, — повторила она вслед за мной. — Но то был не мой ребенок. То вообще был не ребенок, — злость и отвращение проступили на ее лице и в голосе. — Чудовище, долгие месяцы отравлявшее меня изнутри и едва не убившее своим рождением. Вы не представляете, какая это боль… Какая боль, когда тебя предают. Когда любимый мужчина говорит, что ты нужна была лишь для того, чтобы помочь ему получить научную степень, и в дальнейших его планах для тебя места нет. Когда родители вместо помощи отказывают от дома. Когда куратор, обещавший место на кафедре, вдруг объявляет, что на эту должность есть еще два кандидата… А тут еще маленький монстр внутри. Тошнота по утрам. Изжога к обеду. Отекшие ноги к вечеру… Зато я научилась строить иллюзии, чтобы скрыть его существование. Мне ведь нужна была работа, и я ее получила… А потом потеряла. Ваша наставница постаралась. Меня признали невиновной, согласились, что мерзкое отродье появилось на свет уже мертвым… Но ваша дорогая леди Райс в это не верила. И заразила неверием других. Мне отказали от места. Хотели лишить комнаты в общежитии, раз уж я не работала больше в академии. Шушукались за спиной и тыкали пальцами. Лидия плевала на дверь… Никто не понял. Никто не посочувствовал. Одна только Джинни. Джинни Райхон, мы учились вместе. Она была добра ко мне… Она ко всем была добра, и у нее имелись связи в руководстве. Она выхлопотала мне место в библиотеке. Милая Джинни, ее смерть меня расстроила, хоть к тому времени мы уже не общались. В старой жизни. А в новой — переписывались, и она слала для Саймона старые вещи Джерри — тот был на два года старше, но такой мелкий и субтильный, что Саймон к своим семи годам его перерос. Он всегда был крепышом, — женщина улыбнулась, и злоба, которой веяло от нее миг назад, растворилась в этой улыбке. — Мой мальчик. Единственная радость в жизни. Все, что осталось мне от любимого человека… Не обязательно, чтобы любимые люди всегда были рядом. Намного важнее проститься с ними в нужный момент. Навсегда. И сохранить о них добрую память. Когда я нашла описание ритуала, долго думала, что хотела бы изменить в своей судьбе. Я могла бы вычеркнуть из нее мерзавца Вульфа и его отродье… Но кто дал бы гарантии, что дурочке, какой я была тогда, не встретился бы другой негодяй, и уже исправленная жизнь не покатилась бы под откос? Поэтому я нашла иное решение. Ритуал не меняет людей, он меняет события. Предавшие меня в прошлой жизни и в этой однажды поступили бы так же. Но я не дала им такой возможности. И была счастлива без них. До этой осени, когда все вернулось. Память… Я смогла забрать ее у других участников ритуала, но не у себя. Это плата. Но я справилась. Ваш доктор помог. Немного успокоительного, снотворное на ночь… У меня нет проблем со сном, вовсе нет. Но однажды ночью я поняла, что стою в комнате сына с ножом в руке. А ведь он не виноват, что так похож на своего отца…

Интересно, все герои, дождавшиеся в финале злодейских откровений, чувствуют себя так же паршиво?

— Вы использовали его, чтобы убить Лидию? Нацепили поводок? Саймон жаловался на следующий день на головную боль…

— Как вы могли подумать! — непритворно возмутилась женщина. — Я лишь налила снотворного ему в чай, чтобы он не заметил моего отсутствия. А Лидия… Я не собиралась ее убивать… Не так, во всяком случае. А потом встретила того студента… Студенты не должны находиться вне общежития после полуночи. А этот ко всему был пьян — настолько, что к утру и без постороннего вмешательства ничего не вспомнил бы.

Ради блага того парня хотелось, чтобы память к нему никогда не вернулась…

— Я никому не желала зла, Элизабет, — сказала драконша. — Ваш друг копался в библиотеке. Наверное, у оборотней особое чутье, и он почуял, что с Саймоном что-то не так… Я ведь не убила его? Я дала вам шанс отступить, но вы им не воспользовались. Пришлось идти на более жесткие меры. Думаете, мне не жаль было Джерри? Его мать была добра ко мне… Но Джинни умерла. И Камилла пропала… Дурочка. Мальчик так любил ее, и она его, наверное. Что с того, что он племянник ее бывшего любовника? Или младше ее на несколько лет? Но она вбила себе в голову, что должна порвать с ним и вернуться к Оливеру. А Джереми страдал. Я подумала, что избавлю его от страданий, если он избавит меня от вас. И Оливер отвлечется от расследования… Но не получилось. А потом, на корабле, я увидела вас с Саймоном и решила, что из вас может выйти хорошая пара и больше никого не придется убивать…

— Вы столкнули меня, — напомнила я.

— Нужно же было хотя бы попробовать? — удивилась моим претензиям библиотекарша. — И радости мне это не доставило. Вы милая девушка и хорошая студентка. Я так расстроилась, а доктор говорил, что мне нужно избегать волнений… Что вы только нашли в нем? Я ведь так замечательно все спланировала, а потом увидела вас обоих у себя, на том испорченном ужине. Он так смотрел на вас, а вы так на него не смотрели… Даже безразлично было, кто из вас отравился бы той конфетой. Но вы снова продемонстрировали неожиданные способности. Единорог — кто бы мог подумать? Ожившая легенда… Но вы же знаете, что герои легенд не живут долго и счастливо? Так уж повелось, и моей вины в этом нет…