бледных щеках ни капли слезинки. Не дождутся. Они безжалостно кидают мою душу на асфальт и с удовлетворением топчут, исполняя победоносный танец. Провокационные вопросы впиваются шипами, больно царапая и раздирая швы. Вены вскрываются сами, обнажая каждый миллиметр моей потрепанной и уничтоженной жизни.

Такси проглатывает онемевшее тело и вместо адреса студии, я называю водителю совершенно другой. Где ветер выслушает и поймет печаль, где я смогу дать волю эмоциям и обрету маленькую свободу в городе небоскребов. Где ТЫ не дал мне упасть и вдохнул силы. Я справлюсь. Я справлюсь, ради Коди, тебя и себя.

***

Последнюю неделю я живу в кошмаре. Мое имя обрастает каждый день слоем грязи, которая засыхает и закрывает свет, погружая во мрак, где скоро не появится проблеска. Город превращается в хищные джунгли, а каждый шаг контролируется ненасытными кровососами. Не хочу открывать глаза, не зная, что принесет очередной день. Какую сплетню придумают на этот раз, какой скелет выставят на суд миру. Это пустяки в сравнении с тем, что Габриэль еще без сознания, но каждая новость выбивает почву из-под ног. Моя жизнь выносится на обозрение в первой полосе желтой прессы, становясь далеко не личной. Они крадут драгоценные воспоминания, сдабривая хорошей порцией мусора. Зачем писать о предложении известного фронтмена, если есть куда более пикантная тема, которая привлечет больше внимания.

Хуже всего, что это повлияло на работу в отрицательном ключе. Я старалась сфокусироваться на съемках, но даже здесь ждала засада — все мысли кружились вокруг Габриэля. Это стало причиной некачественно выполненной работы, чего раньше никогда не происходило. Некоторые клиенты даже отменяли фотосессии, отказываясь сотрудничать — информационный штурм повлиял на их мнение и словно зомбировал. Поэтому я взяла перерыв, чтобы обдумать дальнейшие действия и выход из творившегося ужаса.

Ребята пострадали не меньше от беспринципных папарацци. Они старались не появляться на публике во избежание компрометирующих вопросов. Я держала с ними связь исключительно по телефону и виделась только в больнице, где мы собирались каждый вечер.

В один из дней я сидела на студии Элои, рассматривая снимки, над которыми он сейчас работал, и чувствовала на себе сочувствующий взгляд. Леруа прекрасно знал о шумихе в прессе и сплетнях, бомбивших по всем фронтам. Фотограф тихо выслушал и сказал, что рано или поздно все забывается, как ситуация с Габриэлем. Сейчас звезды сошлись так, что надо переждать и перетерпеть, показать силу воли и стойкость. Кажется, моя жизнь только и проходит под этим девизом. Знаю, что я не единственный человек с проблемами, но как же я устала… Устала от душевных терзаний и переживаний, от каждодневной борьбы за следующий день. Когда же в моей жизни наступит штиль?

— Мне поступило интересное предложение от заказчиков из Франции. У них небольшой, но довольно популярный журнал, — разворачиваюсь заинтересовано к мужчине, который над чем-то глубоко задумался, посматривая на ворох снимков. — Проект «Времена года». Поездка по разным странам, чтобы показать на фото изменения одного и того же места весной, летом, осенью и зимой. Помнишь художников-импрессионистов? Эдуард Мане, Клод Моне, Огюст Ренуар. Игра света и тени на картинах в разное время суток? Похожая задумка и здесь. Ведь утром все выглядит иначе, чем, скажем, в полдень или на рассвете.

— Я согласна, — не раздумывая, отвечаю и вижу, как фотограф лукаво улыбается, но не отрывает взгляда от фотографий.

— Ты же понимаешь — это работа не на один месяц…

— Конечно, но я хочу попробовать, — «хочу отпустить ситуацию и не вариться в котле из стресса, волнения, тревоги и прочих отрицательных эмоций, которые только все больше угнетают». Я знаю, что это прекрасная возможность посвятить себя работе и заняться чем-то положительным. А в связи со сложившейся ситуацией путешествие по странам кажется отличным предложением.

Возможно, проблемы прекратятся, как только участники группы улетят и заберут их с собой, но сложно такое утверждать. Теперь о моей жизни знают даже больше, чем я. И это влияет на репутацию. Конечно, сейчас век, когда есть информационная война и зомбирование через интернет, посредством громких заголовков. Кто проверяет, правда или нет там написана? Что должны думать клиенты, которые видят «Уборщица туалетов и известный гитарист: любовь, несмотря на статус», «Ливия Осборн: та ли, за кого себя выдает?», «Талантливый фотограф или умелая обманщица?» и прочее. Тьма разного хлама, который хорошенько ударил по имени. Я не так популярна в светских кругах и не достаточно стою крепко на ногах, чтобы дать полноценный отпор. Я вообще не представляю, как вести себя в таких ситуациях. Джи говорила, что лучше молчать, не обращать внимания и переждать. «Только откроешь рот — и дашь новый повод состряпать грязненькую статью. Поверь, они не напишут правды или постараются исковеркать, предав другой смысл. Работа у них такая — врать». Она рассказывала, что СМИ не раз вцеплялись мертвой хваткой и преследовали.

Поэтому предложение Леруа казалось светом в конце беспросветного туннеля и спасательным кругом на утопающем корабле, за который хотелось ухватиться и выбраться живым на берег. Элои сказал, что еще есть время хорошенько подумать пару дней, но я уже определилась и вряд ли изменю решение. Разве меня кто-то держит? Нет. Моим спасательным кругом всегда будет служить работа, а не человек.

Прошло уже пять дней, как случился инцидент на концерте, и за это время Габриэля навещали только я, ребята из группы и Джи. Странно, что Арин не подала знака. Она ведь стремилась сблизиться с сыном, а сейчас, когда он попал в больницу, даже ни разу не объявилась. Ни слуху, ни духу. СМИ только и трубили, что он наркоман с многолетним стажем и приписывали все подряд чуть ли не героиновую зависимость. Разве Арин не читает прессу и не видела новостей? Или она настолько занята, что навестить сына весьма проблематично? Я как-то спросила у Сина, знает ли он отца или мать Габриэля, на что брюнет ответил: «Приходилось сталкиваться с Сентом пару раз, так как он иногда ведет дела с моим дядей. Знаешь… он последний человек, которого Оз хотел бы видеть». Я все же не понимала, как можно так равнодушно относиться к единственному сыну, какой бы он ни был. Но, кажется, ни одного, ни второго совсем не заботило, что Габриэль встал не на ту тропу и пристрастился к наркотикам.

Когда я увидела в списке контактов номер Арин, не раздумывая нажала кнопку вызова и слушала протяжные гудки. На пятом мне ответили.

— Ливия! Как неожиданно! Здравствуй! — раздался счастливый голос с акцентом. Я нахмурилась. Либо она