Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однако, приближаясь к центральной площади, зордалод ощущал некую силу, которая лежала саваном над второй половиной Ан’тураата, подобно тому, как сила смерти лежит над некрополисами. Как будто кто-то защищал этот город. Сила была не магического происхождения, а иначе бы её давно почувствовали беломаги или даже иллюзионисты, чья башня находится севернее. Мы никогда с таким не сталкивались. Это был огонь, однако не такой огонь, которым пользуются обычные люди и которым управляют обычные маги. Этот огонь было сущностью, как будто бы здесь обитало существо, живущее за счёт огня и пользующееся этим огнём не только как оружием, но и как инструментом. Заговорил Бэйн: «Это саткар, чья жизнь зависит от огня. Весьма древнее существо, которому начало также дал Йор. Вполне закономерно было встретить саткара в этом месте, ведь их создателем была вложена способность питаться и повелевать чужим грехом. Они были настолько искусны в этом деле, что могли отнять совершенство даже у тех, кто был связан с великим. В отношении саткара нельзя сказать, что он грешен, хотя меж ними и распространены скверные деяния, ведь мы говорим о разных сущностях и разных существах, о разных положениях и разных способах взаимоотношений. Никто не скажет хищному животному, что он совершил грех, убив другое животное. Никто не станет обвинять его в прелюбодеянии или блуде, когда оно сношается с другим. Нечто подобное и тут. Для них нет блуда — есть лишь дар владычицы любви. Для них нет ярости — есть лишь дар владыки ярости. Им никто не скажет, что страдания с истязаниями вершить нельзя, потому что у них есть владыка пыток. И только он решает, когда эти самые пытки становятся недозволенными. Нам не дано их судить. Однако сейчас они также несовершенны, ведь все саткары лишены благословения своего властелина Йора. А значит, своей властью они могут заставлять других свершать дела, сообразные их сущности, что среди саткаров не будет считаться грехом, когда как средь людей будет. Более того, своими поступками, переполненными несовершенства, они могут мешать исполнению великого предназначения. Подобно всем другим существам, которые лишились своего покровителя, саткары принялись строить своё собственное предназначение, делая то, что будет правильным в собственных глазах. А потому нечего ожидать от них понимания. Если предназначение, которое саткар придумал сам себе, будет мешать нам и он откажется прекратить его, такого саткара нужно предать смерти» Приняв это во внимание, Влад направился дальше, чтобы посмотреть на этого саткара.
Дневное светило миновало зенит и уже начало склоняться к вечеру, как зордалод настиг центральную площадь, в которой соединялись пять дорог вместо четырёх. И сосредоточие силы саткара ощущалось где-то здесь, прямиком по середине. Бэйн снова заговорил со своими учениками: «Пять дорог означают пентаграмму — пятиконечную звезду. Это символ саткара, который он запечатлел в строении этого города» В следующий миг Бэйн материализовался перед Владом, который стоял ровно на середине главной площади. Владыка Пустоты взял обличие путника, который носил на себе чёрную рясу с надвинутым на голову капюшоном и посохом в правой руке. Те, кто видели его, поддавались изумлению, а после пленялись душой, заключённой в артефакте Бэйна. Влад наблюдал за тем, что происходило после этого с ними. Человек как будто бы терял рассудок и бросался к Бэйну, а точнее, к его посоху, чтобы отобрать его у нашего властелина. Однако ему хватало лишь мгновения своей могучей мысли, чтобы очистить человека от этого влияния. Пока он или она приходили в себя, посох не мог воздействовать на них. Как только они вновь глянут в глазницы этого черепа, их сразу же обуяет это непреодолимое стремление. Но Бэйн решил материализоваться не для того, чтобы дать душе, заточённой в его артефакте, совершить попытки разрушить свою темницу. Он воздействовал на символ саткаров так, чтобы он стал видим. И в тот же момент на пять главных дорог легла огненная пентаграмма, так что её конечности и были теми дорогами. Это было особенно хорошо видно Лукреции, Лукасу и Алисе, которые смотрели на этот город с высоких гор. Люди же ничего не поняли, разглядывая эти пламенные шлейфы. Зордалоды видели, как по этой звезде туда-сюда ходила эта пламенная сила, не похожая на магию. Потом она, повинуясь манипуляциям Бэйна, собралась в самом эпицентре пентаграммы, и откуда ни возьмись появился он — саткар. Это было краснокожее существо с двумя ногами, двумя руками и одной головой. На руках и ногах были огромные чёрные когти, а на голове — два больших чёрных рога. Глаза — целиком чёрного цвета, а зрачки были в виде пламенных шаров. Позади вился длинный хвост. Ростом он был с высокого человека, однако телосложение было среднее, из-за чего он казался худым. Пентаграмма прекратила своё действие, оставив после себя лишь выжженные участки земли. А сам Бэйн после этого исчез. Пока краснокожее существо пыталось понять, что оно тут делает, мы все рассмотрели его. Да, подобно нам, его тело движется за счёт духа. Только если в нашем случае за счёт духа смерти, в его — за счёт духа огня. А это значит, что ему не нужно ни есть, ни пить, ни дышать, ни спать. И словосочетание Бэйна «питаться грехом» означало, что он пожирает его, но не для того, чтобы поддержать свою жизнь, а для разных других целей: он получал от этого удовольствие, прибавлял себе силу или воодушевлялся. Читая душу этого саткара, мы видели, что он занимает здесь место одного из управителей шахт и купается в роскоши и вседозволенности. Видение Константина показывало, что с ним удастся договориться. Правда, перед этим придётся с ним сразиться. Взгляд этого пламенного существа обретал всё больше осмысленности, и вот его пламенные зрачки уставились на Влада. Было и так очевидно, что он мог видеть суть вещей, а теперь это подтвердилось ещё и словами. Осмотрев зордалода, он проговорил своим грубым низки басом с примесью звериного рыка: «Нежить? Не ожидал такого оборота событий. Наверняка при жизни ты был могущественным саткаралом, что смог призвать меня даже после смерти. Мне даже стало интересно, что может предложить какой-то там мертвец самому мне, Та́рту Га́дсу» Что ж, из этих его слов можно сделать дополнительные выводы. Во-первых, он не видит всего. Ему открыта только лишь наша сущность. Нашей силы и уж тем более силы владыки Пустоты он не замечает. Во-вторых, он очень высокого мнения о себе, что является в большинстве случаев слабостью. В-третьих,