вздыхает по баронету Денну. Пускай вздыхает.

– А принц?

– Мои девочки, возможно, и капризны, – холодно сказала госпожа Тинке, подобрав подол, – но знают свое место. Мечтать о его высочестве или его светлости я им запретить не могу, но они понимают, кого могут выбирать в мужья, а кого нет. Я уже получила несколько предложений от достойных молодых людей нашего круга.

Я кивнула. Анна с Марианной, сестры-погодки, были не особенно красивы, но и впрямь знали свое место. Они были заносчивы с такими, как я, но…

– Надеюсь, у ваших дочерей все сложится удачно, – вежливо сказала я.

– Надеюсь, у тебя тоже, – ответила госпожа Тинке. – Не бойся, я скажу соседям, чтобы попридержали коней. За гнилой сарай да старый забор с тебя много не возьмут, надо еще пересчитать, а то что-то уж больно много заломили!

– Спасибо, – кивнула я. – Я постараюсь заплатить поскорее. Может, господин даст денег в счет жалованья…

– А у кого ты служишь? – спросила вдруг госпожа Тинке.

– Как раз у Черного герцога, – ответила я, – так уж получилось.

Она промолчала, но прибавила шагу.

– Хорошо бы ты оказалась моей падчерицей, – сказала госпожа Тинке, глядя в сторону. – Если бы твой отец не подумал, что чужие дети его обременят, а мачеха… Нет, забудь! Забудь… Гастон слишком любил тебя…

Я замерла. Так это госпожа Тинке могла стать моей мачехой? А Анна с Марианной – моими назваными сестрами? И…

Правда, тогда у меня не было бы Агаты.

– Сударыня…

– Ничего не говори, Маргрит, – сказала она и замедлила шаг. – Я любила твоего отца.

– Но…

– Не будем об этом. Вот что я тебе скажу… – госпожа Тинке остановилась. – Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и жалеть всю жизнь. Ясно?

– Да, сударыня, – ответила я.

– Если что пойдет не так, приходи ко мне. Уж найду, куда вас с Агатой поселить, если нужно будет переждать, пока место не найдете, – сказала она. – Или сама вас найму. Напомнишь моим, как стирать да гладить, а то вовсе разленились! Эллу они совсем не слушают, а она не умеет настоять на своем…

– Сударыня, вы слишком добры ко мне!

– Я любила Гастона, – повторила госпожа Тинке и пошла прочь.

Я постояла, вздохнула и отправилась домой. А впрочем, называть домом герцогский особняк не получалось.

– Что это с тобой? – встревожилась Агата, увидев меня, но я только покачала головой да ушла на кухню, где до самой ночи перемывала то, на что не хватило сил у кузины, а потом грела воду, много воды – так велел с утра герцог.

Он вернулся за полночь, от него пахло лошадиным потом и бог весть чем еще, а я по праву экономки – никто меня ею пока не назначал, я сама присвоила это звание – велела мальчишкам натаскать да согреть еще воды, одним котлом тут было не обойтись.

– Устал как собака, Маргрит… – Герцог вытянулся в горячей воде, а я отвела взгляд, хотя чего, спрашивается, я там не видела? Я помогала отцу, когда он перестал вставать, так что… – Маргрит?

– Что, сударь?

– Да нет, ничего. Подай рубашку…

Он молча оделся и пошел к себе в спальню, ну а я вытерла пол, позвала кого-то из мальчишек вылить воду и вымыть ванну… А потом вымыла руки, взглянула на себя в зеркало…

– Поди к черту, Маргрит! – сказал герцог сквозь сон. – Маргрит?!

– Так велела госпожа, – солгала я, скидывая рубашку и забираясь к нему под одеяло.

Я толком не знала, как этим заниматься. То, что я видела на ферме, не в счет. Зато в этом отлично разбирался герцог…

– Почему ты не сказала, что девица? – негромко произнес он. После всего он тяжело дышал, а я кусала губы. Впрочем, боль была вовсе не смертельной, можно и потерпеть. – Я был бы осторожней.

– А я думала, вы догадаетесь, что с моим лицом… я уж точно никогда и ни с кем…

– К черту лицо, не видно же ничего…

Да, мне было не по себе, но убежать прочь, как поступали опороченные девицы в романах, не тянуло. Сама ведь пришла, понимала, на что иду!

– Мне не всякий день попадаются такие вот… – Тяжелая мужская рука легла мне на плечо. – Маргрит…

Я осторожно коснулась его волос.

– Ну же…

– Нет, хватит, – отстранился он. – С тебя – хватит.

Луна подсвечивала его со спины, но не давала рассмотреть лицо.

– А с вас – нет, – ответила я.

– Я сказал – хватит, – сказал герцог. Подумал и добавил: – На эту ночь. Там будет видно.

– Мне уйти к себе? – спросила я негромко.

– Нет. Останься до утра.

Надо ли говорить, что до утра я не сомкнула глаз? Мне прежде не доводилось спать в одной постели с мужчиной, в детстве, с отцом, не в счет. А мужчина этот вдобавок очень тяжел, силен и спит беспробудно, так что может и придавить.

– Напрасно ты это сделала, Маргрит, – произнесла Фея Ночи у меня над ухом, и я вздрогнула.

– Почему?

– Ты качнула весы в нашу сторону. Ты помнишь, о чем я говорила?

– Конечно. Агату только не трогайте, а я…

– С кем ты говоришь? – сонным голосом спросил герцог и встряхнул головой. Вот тебе и «беспробудно»! – Со своей феей? Госпожа фея, я невыносимо хочу спать. Нельзя ли отложить разговоры… гм… на другую ночь? Я искренне вас прошу!

– Передай ему, – со смешком произнесла она, – что с тобой я поговорю позже. А сама ты, думаю, понимаешь, что такое пролитая кровь.

– Конечно, сударыня, – ответила я. Даже в романах Агаты попадались не самые глупые мысли, да и няня рассказывала много сказок.

Теперь моя патронесса не сможет тронуть герцога: то, что я сделала добровольно, наградило его защитой от колдовства. Может, не от всякого, но хотя бы от нее он мог не ожидать подвоха. Во всяком случае, я на это надеялась.

Феи рядом уже не было, это я чувствовала прекрасно.

– Спите, сударь, – сказала я.

– С тобой уснешь, пожалуй… – вздохнул он. – Ну а раз уж я все равно проснулся, а ты не возражаешь, я, пожалуй, покажу тебе кое-что, о чем не пишут в романах. Публика не оценит.

– Да что вы такое…

Дальше говорить было и впрямь затруднительно, потому что в книжках о таком точно не писали. Герцог был прав – публика, даже если и была в курсе таких вещей, не оценила бы. Но пес с ней, публикой, вот тут-то я и увидела искры из глаз, о которых там говорилось…

– С этого надо было начинать, – сказал он, когда я пришла в себя.

– Я