так запущен? – удивилась Агата, старательно шнуровавшая корсаж.

– Да господин тут почти и не бывает. То он во дворце, то по делам каким ускакал, – вздохнул мальчик. – И гостей он не любит, а если кто приходит, так по делу. А в кабинете или там библиотеке у него завсегда прибрано.

При слове «библиотека» у Агаты вспыхнули глаза, а я только покачала головой. Вряд ли она обнаружит там дорогие ее сердцу романы… Хотя как знать, чем увлекалась покойная матушка герцога?

– Это мне господин Дийси объяснил, – добавил Сид, – я ж говорил, он меня учит. И сказал, что если я всю эту премудрость освою и еще читать научусь, то, может, его заменю. Ну, лет так через тридцать! Хотя, кажется, столько не живут, а? Чего вы смеетесь?

– Ничего-ничего, – я постаралась не улыбаться. – Ты подумай – его светлости уже больше тридцати, ну или около того, разве нет? А господин Дийси еще старше. А уж о его величестве я и вовсе молчу!

– А и правда, я не подумал, – весело ответил мальчишка. – Да и папка мой куда как постарше господина! Эх, нет во мне учености, даже посчитать толком не могу…

– Выучишься, – сказала Агата. – Какие твои годы? Хочешь – я буду тебя учить грамоте?

– Если господин позволит – так я век благодарен буду! – воскликнул Сид, даже подскочив. – Мне б хоть немножко… Ну, если время найдется, а то тут работы… Я, как господин Дийси разрешил, весь дом облазил, так вы спрашивайте, если что!

– Конечно, спросим, – ответила я. – Сид, а куда нам теперь идти?

– Я провожу, – сказал он. – Там, правда, пылищи до потолка, ну да утром приберетесь…

В комнате была всего одна кровать, но достаточно широкая, чтобы мы с Агатой могли улечься вдвоем. Так и теплее, вдобавок – в этой части дома, похоже, вовсе не топили. И верно: зачем зря переводить дрова, если тут никто не живет?

– Ты ложись, – сказала я кузине. – Я скоро приду. И ты, Сид, иди спать, я дорогу помню, не заблужусь.

– Угу, я пойду, а то вставать чуть свет… – зевнул он и вышел за дверь.

Агата молча смотрела на меня, сложив руки на коленях.

– А что с нами теперь будет? – спросила она негромко. – Почему мы вообще оказались здесь?

– Куда нам еще податься? Можем пойти на ферму к моей няньке, можем – к дядюшке Уолдо, но жить-то на что? Придется работать, Агата.

– Да, но…

– Его светлость смилостивился и решил взять нас горничными, – сказала я. – Сид верно сказал, дом запущенный, но мы с тобой его приберем. Ну и не тронет нас никто, те же кредиторы. Крыша над головой есть, сыты-одеты, и ладно. Там, глядишь, кто присватается из господских слуг!

– А если он… – Агата поежилась.

– Нет. Не станет он приставать, – ответила я. – К нему придворные красотки в очередь выстраиваются, а мы кто такие?

«Некоторым доставляет несказанное удовольствие изваляться в грязи, затем отряхнуться и вернуться в сверкающий чистотой дом», – вспомнила я слова герцога и поморщилась. Нет, вряд ли он пойдет на это! Спросить бы совета, но кукла моя у него…

– Ложись, – велела я кузине. – Я скоро приду.

Хозяин дома выхаживал взад-вперед по большой комнате. Сундучок мой стоял на столе, его явно не открывали – замочек был на месте.

– Что так долго? – холодно спросил герцог, остановившись.

– Сажи было много, а вода успела остыть, сударь, – ответила я.

– И ради чего ты кинулась в горящий дом? Что в этом ящике?

– Сущие пустяки, сударь. Туфелька и кое-что, связанное с феей. Ну, не считая девичьих мелочей и памятных безделушек.

– Нет, понять женщин мне не дано… – тяжело вздохнул герцог. – Забери свои сокровища и отправляйся спать. Я встаю рано, так что будь любезна поднять свою кузину и приняться за работу до того, как я соберусь по своим делам. Я хочу посмотреть, на что вы годны.

– Сударь…

– Ты неплохо смотришься в этом платье. Только оно тебе велико, – добавил он вдруг.

– Ушью с утра, сударь, сегодня уж поздно садиться за рукоделье… – Я помолчала. – Знаете, Агата боится вас. Позвольте, я буду прибираться в ваших покоях? Мне опасаться нечего.

В глазах герцога что-то мелькнуло, что-то очень странное и до боли знакомое.

– Нечего? Рассчитываешь на помощь своей патронессы?

– Нет, просто полагаю, что в вашем распоряжении сотни красивых женщин, и на меня вы не польститесь, – не удержалась я. – А даже если и польститесь, что с того? Только не троньте Агату, прошу!

– Да с чего ты взяла, что я позарюсь на нее?

– Ну а вдруг? – пожала я плечами. – Кто знает…

– Ну а вдруг… кто знает… – Глаза у герцога снова сделались пустыми, а с его силой ему ничего не стоило схватить меня и сжать так, что я едва не испустила дух. – Нечего терять, говоришь? Я проверю…

«По крайней мере, я не умру старой девой», – подумала я, даже не пытаясь сопротивляться: он был намного сильнее, а сгоряча мог и покалечить, наверно.

– Или лучше заняться твоей кузиной? – выговорил герцог, глядя мне в глаза. Только это был не он, его взгляд я уже знала, а сейчас на меня смотрела та самая жуткая холодная пустота. – Она куда аппетитнее…

Он отпустил меня, чтобы встать – я и не заметила, как мы оказались в спальне, большой и очень мрачной, – но тут уж я вцепилась в герцога обеими руками.

– Ну нет уж, сударь, раз начали, так извольте закончить! Сперва тащите девицу в постель, а как доходит до дела – так вы прочь бежите? Не можете, что ли, ничего? Так даже кузнецов подмастерье знает, как девку ублажить, если что, от кухарки слыхала…

Я несла чушь, изо всех сил пытаясь не позволить ему встать. Было страшно, но не вовсе уж смертельно, на пожаре я испугалась куда сильнее. Хотя герцог сейчас был вроде того самого неугасимого огня: и не поймешь, куда перекинется, и затушить не выходит, а сунешься – сгоришь.

– Ты со мной не шути… Ты…

– Так делайте уже что-нибудь, сударь! До утра мы тут валандаться будем, что ли? – выдавила я и добавила вовсе уж грубо: – Я вам не принцесса какая-нибудь, чтоб меня до утра оглаживать, живенько сделайте дело, да я спать пойду, вставать спозаранку, сами ж велели!

Герцог вдруг будто оцепенел, а его рука, уже вовсю шарившая у меня под юбкой, замерла.

– Какого черта я творю? – спросил он обычным своим тоном, поглядев на меня в упор. Глаза сделались нормальными, недоуменными и злыми. – Маргрит?

– Пытаетесь снасильничать, сударь, – ответила я, переводя