Но мы пытались их расшифровать.

Валка занималась этим десятки лет, посвятив всю свою жизнь после службы в тавросианской гвардии переводу языка этих древних пришельцев. Нельзя было ожидать, что успех вдруг придет к ней за четыре года, когда не приходил за столько времени.

Мы понимали, что стараемся впустую. Вечерами в спальном модуле мы засиживались за картами, предоставляя методичную работу дронам. Со временем мы переместили одно из зданий лагеря на вершину горы, чтобы не гонять пилотов вверх-вниз каждый день.

Прошел год, а вскоре другой. За это время мы прошагали более пяти тысяч миль тоннелей и залов, отметили на карте сотни помещений. Гравиметры обнаружили еще больше, но мы не стали бурить скалу и рубить камень, который на наших глазах возвращался в прошлое из будущего, ограничившись добавлением скрытых комнат к объемному макету Валки.

– Знаешь, – сказала Валка, направляясь в огромную сводчатую пещеру, – я думаю, что замурованные помещения вовсе не замурованы.

С одной стороны от нас высились колонны, каждая – под более крутым уклоном, так что первая, в одном конце пещеры, стояла вертикально, а последняя, в другом конце, почти лежала горизонтально. Испещренный анаглифами потолок также снижался.

– Как это? – Я спешил за Валкой, перекинув через плечо сложенный треножник гравиметра.

Валка вдруг остановилась и отправила светосферу по орбите вокруг своей головы. Она задумчиво обвела золотистыми глазами линию глифов на ближайшей колонне:

– Если Горизонт не ошиблась и эти руины перемещаются назад во времени, значит они разрушаются наоборот?

– Оползают, – сказал я.

– А чем тогда объяснить, что на скалах нет ни следа этого процесса? – заметила Валка и продолжила путь к низкой арке в конце пещеры.

Я задержался. Несмотря на то что мы уже давно находились на Анитье, я не слишком хорошо ориентировался в путаных коридорах и переходах и позволял Валке вести нас.

Светосфера помчалась за ней, отбрасывая на Валку и стены пляшущие тени. Наши собственные тени тянулись за нами, словно гигантские фантомы, тянущиеся к темноте.

– Видимо, еще не оползли?

Валка помотала головой:

– Попробуй представить: когда они оползут, залы откроются, и камню… некуда будет деваться. Это нелогично.

– Зато объясняет наличие изолированных комнат, – заметил я, вспомнив результаты сканирования Калагаха, которые Валка показывала мне давным-давно.

Там к тоннелям примыкали редкие комнаты, крошечные пространства, со всех сторон окруженные непроницаемыми стенами. Как будто произошла ошибка склейки голограммы, как это иногда бывает, и один элемент изображения случайно попал внутрь другого.

– Вот если бы нам лечь в фугу лет на сто или двести! – ответила она, и я вновь услышал в ее голосе прежнюю одержимость. – Теперь, когда мы знаем, где искать, мы могли бы сравнить руины, которые будут здесь потом, с сегодняшними, и отметить, что выросло!

Валка раскинула руки, словно желая обнять всю пещеру. Покрутилась на месте и вернулась ко мне, заразительно улыбаясь.

– Мы могли бы вернуться в Калагах! – воскликнула она, протягивая руку. – Его модель я тоже составила! С тех пор он, наверное, тоже изменился! Прошло… – подсчитала она в уме, – больше четырехсот лет.

Услышав это число, я едва не запнулся. В глубине души я отдавал отчет, сколько лет прошло с тех пор, как мы покинули Эмеш, но все равно был шокирован, услышав это.

– Нет, мы не можем вернуться туда, – холодно сказал я, вдруг осознав, что молчу вот уже добрый десяток шагов.

Мы как раз прошли под аркой и вышли в узкий коридор с плавными ответвлениями направо и налево.

Валка свернула направо, я за ней. Впереди коридор уводил налево, огибая несколько внутренних комнат и многоэтажных галерей, которые проходили сквозь самое сердце горы.

– Знаю, – ответила Валка. – Но мы должны. Эта Матаро уже наверняка в могиле. Теперь она тебя не отобьет!

На колкость об Анаис Матаро, которую я не вспоминал уже много лет, я не отреагировал.

– Можем попробовать заново осмотреть нижний вход, – предложил я. – Не прошло еще и двух лет, но крошечные изменения могли произойти.

– Может быть, – согласилась Валка. – Но вряд ли мы заметим что-либо существенное. Скорее, не заметим ничего.

Она снова шагала привычной походкой, одной рукой придерживаясь за стену. Светосфера не отставала, освещая анаглифы. Лучи фонарей моего скафандра подскакивали при каждом шаге. Я спешил за колышущейся фигурой Валки, едва различая ее в дюжине шагов впереди. Еще немного, и она должна была скрыться за поворотом.

– Можно оставить здесь дронов-картографов, – рассуждала она. – Установить передатчик. Есть у нас на корабле запасной телеграф? – Валка говорила сама с собой, словно забыв обо мне. – Конечно, передача изображений такого объема по телеграфу займет уйму времени… но если технология позволяет…

Крестовина гравиметра зацепилась за стену тоннеля и звякнула. От неожиданности я выронил прибор, но успел подхватить. Валка, кажется, ничего не заметила и продолжала монолог. Пока я возился с упавшим прибором, проверяя, все ли на месте и нет ли повреждений, Валка свернула за угол, а с ней скрылся и источник света.

На вид гравиметр был цел. Я проверил чувствительный маятник, убедившись, что механизм надежно зажат между ножками. На одной из них появилась короткая царапина. Я провел по ней пальцем.

– Вроде все в порядке, – сказал я, закинул треножник на плечо, прислонил к шее и убедился, что крестовина стоит вертикально. – Валка?

До меня медленно дошло, что я уже секунд десять ее не слышал. Это было подозрительно. Она не могла уйти настолько далеко, чтобы рация перестала принимать сигнал.

И чтобы ее светосфера перестала светить.

– Валка! – Я ринулся вперед, за угол, и побежал со всех ног. – Валка!

И за поворотом я не увидел света. Мимо меня проносились глифы, гравиметр подскакивал на плече. Я знал дорогу. Здесь не было боковых проходов, а ближайшее ответвление находилось в полумиле впереди, где дорога снова поворачивала и круто поднималась к верхнему выходу.

Коридор не должен был быть таким прямым и настолько длинным, что исчезал в непроницаемой, адской тьме. Даже встроенный в скафандр эхолокатор не мог определить, где конец. Стены казались бесконечными.

Валка исчезла. Или я исчез.

– Валка! – звал я вновь и вновь.

Ответа не было.

Только тишина.

Тишина… и слабый шепот ветра.

– Валка? – позвал я снова.

С передатчиком все было в порядке. Изменился мир. Снова подул ветер, словно маня из тоннеля, принялся трепать мой высокий воротник и полы шинели.