– Вы изменили его форму! – возмущенно воскликнул Лестер. – Я отправил вам изящную модель две тысячи двести семь с новым цилиндрическим корпусом, а вы вернули мне грушевидный аппарат, который выглядит так, словно его выжали – и снабдили брюхом со всех сторон. И кривыми ногами!

– Послушайте, сэр, техникам пришлось расширить его среднюю часть. Даже записанный на микропроволоку, файл с шутками занимает кучу места. А вы велели, чтобы он мог перемешивать шутки из файла и делать из них новые, с использованием переменного модификатора. Больше места, больше веса. Но давайте я его включу.

Человек в шлеме вставил крученый кусок иридия – официальный универсальный ключ для роботов – сзади в шею робота. Два полных оборота – и механизм зажужжал. Металлические руки скрестились на груди в общепринятом жесте подчинения. Выступы-брови с щелканьем поднялись вверх. Многосвязные губы вопросительно наморщились.

– Боже ты мой! – удивился механик. – Никогда не видел такого надменного выражения.

– Его придумала моя невеста, Джозефин Лисси. Она поет в моей программе, – гордо сообщил Лестер. – По ее представлениям, так должен выглядеть лакей-дворецкий, согласно старинной английской традиции. Она также дала ему имя. Эй, Руперт, расскажи анекдот.

Руперт открыл рот. Его потрескивающий голос поднимался и опускался, словно синусоида.

– На какую тему, сэр?

– На любую. Про отпуск. Маленькую смешную шуточку.

– Гинсберг впервые летел на Марс, – начал Руперт. – Его привели к столику в салоне и сообщили, что он будет обедать вместе с французом. Поскольку тот еще не явился…

Механик из «Ролга» склонился над плоской пурпурной грудью робота.

– Это еще одна штучка – мезонный фильтр. Вы сказали, что хотите, чтобы он различал смеховую мощность различных шуток и подстраивал их под аудиторию. Вне зависимости от цены. Больше техникам ничего не требуется. Они из кожи вон вылезли, чтобы разработать подходящее устройство.

– Если так, парочку моих знакомых писателей ждет неприятный сюрприз. Мы еще посмотрим, кто здесь комик, – пробормотал Лестер. – Шутник Лестер или Грин и Андерсон. Жалкие никчемные бумагомаратели!

– … француз, увидев, что Гинсберг уже приступил к трапезе, остановился, щелкнул каблуками и поклонился в пояс. «Bon appétit», – произнес он. Гинсберг, не желая, чтобы его перещеголяли, тоже поднялся…

– Мезонный фильтр, значит, вот как они его называют. Что ж, счет с галактической суммой, которую прислала ваша контора, оправдает себя, если я смогу добиться от Руперта желаемого. Но зря вы испортили его внешность!

– … краткий диалог повторился. Наконец, за день до конца полета, Гинсберг отыскал стюарда и попросил объяснить значение…

– Мы бы нашли способ вместить все устройства или хотя бы лучше распределить их, если бы не спешка. Вы хотели, чтобы вам непременно вернули его к среде.

– Да, разумеется. Сегодня у меня передача. Мне требовалась, э-э, стимуляция в лице Руперта. – Лестер нервно пробежался пальцами по рыжим волосам. – Вроде все в порядке.

– … подошел к французу, который уже сидел за столом. Щелкнул каблуками и поклонился в пояс. «Bon appétit», – произнес Гинсберг. Француз радостно вскочил на ноги и…

– Тогда подпишите, пожалуйста, это. Стандартная форма о снятии ответственности. Вы принимаете на себя всю ответственность за действия Руперта. Иначе я не смогу его оставить.

– Конечно. – Лестер подписал. – Что-нибудь еще?

– …«Гинсберг!» – произнес француз, – закончил Руперт.

– Неплохо. Но в таком виде не годится. Нам понадобится… святые агрегаты, это что такое? – Лестер отшатнулся.

Робот стоял совершенно неподвижно и громко щелкал, скрежетал шестеренками и тренькал проводами, словно разваливался на куски.

– Ах, это. – Человек из «Ролга» махнул рукой. – Это очередной баг, который не успели исправить техники. Из-за мезонного фильтра. Насколько мы понимаем, это последействие, связанное с его способностью различать немного смешные и очень смешные шутки. Электронная дифференциация гротеска, сказано в описании, то есть человеческое чувство юмора. Само собой, у робота это всего лишь означает перегиб в выпускной системе.

– Ясно. Надеюсь, он не обрушит это на меня, когда я буду страдать похмельем. Робот, смеющийся над собственными шутками! Ух, вот это звук! – Лестер поежился. – Руперт, смешай мне «трехслойное прилунение».

Пурпурная металлическая глыба развернулась и уковыляла на кухню. Мужчины усмехнулись при виде шаткой, кривоногой походки робота.

– Вот вам пара баксов за беспокойство. К сожалению, это вся мелочь, что у меня есть. Хотите пачку «звездочетов»? Менеджеры меня ими заваливают. Лакрица? Клен с грецким орехом?

– Я предпочитаю сигареты с лесными яблоками. И жена тоже… о, спасибо. Надеюсь, все пройдет успешно.

Сервисный механик спрятал лучевой замок под блузу и отбыл.

– Три двадцать, – крикнул ему вслед Лестер. Дверь закрылась.

Руперт вернулся с замысловатой спиралью из прозрачной трубки, заполненной желто-белой жидкостью. Комик быстро осушил коктейль и выдохнул.

– Отлично! Замечательно в своей мерзости. Тот, кто сделал твой блок бармена, явно разбирается в электронике. Послушай, я не знаю, какие именно указания тебе давать… хотя, если подумать, теперь ты умеешь читать. Вот сценарий сегодняшнего теледар-шоу, основной сюжет. Напечатай сопроводительный сценарий для меня на основании каждой подчеркнутой мной реплики в оригинале, вариации шуток на заданную тему. Их я заучиваю для своих знаменитых импровизаций, но тебе этого знать не нужно. Приступай.

Робот молча просмотрел стопку бумаг, мгновенно «запомнив» своей микропроволокой каждое слово.

Затем уронил сценарий на пол и двинулся к электрической пишущей машинке. Отодвинул кресло. Спустил металлический торс вниз по металлическим ногам, чтобы было удобно печатать. И приступил к работе. Из пишущей машинки вылетали листы.

Лестер восхищенно наблюдал.

– Если только его идеи окажутся вполовину столь же смешными, сколь быстрыми… эй! – Лестер поднял стопку бумаги с пола и положил на стол. – Раньше он никогда так не делал. Был самой аккуратной машиной на планете, вечно все за мной подбирал. Но… гений имеет право на темперамент!

Словно подтверждая его слова, зажужжал радиофон.

Он ухмыльнулся и поймал прыгнувший в руки аппарат.

– Радиоцентр, – сообщила трубка. – Звонок от мисс Джозефин Лисси. Ваш шифр или ее?

– Мой. Эл-уай, сто тридцать четыре, уай-джей. Проверка.

– Все верно, сэр. Разговаривайте.

Радиофон с шипением переключился на личную систему шифрования Лестера, что означало приватную беседу на длине волны, которой пользовались миллионы людей. На крошечном экране над трубкой появилась с девушка с такими же морковными волосами, как у Лестера.