Он снял джинсы, аккуратно сложил их и пристроил на пустой стул рядом. Под джинсами обнаружились аккуратные темно-серые брючки, похожие на спортивные.

«Термобелье, - поняла Женька. – Но не в обтяжку, а довольно свободного покроя. Хотя Ромкиными длинными ногами любоваться не мешает».

И сладко вздохнула. Но следом пришла и другая мысль – отрезвляющая:

«Или это он так похудел?!»

Взгляд уткнулся в Ромку, разглядывая его досконально.

«В плечах даже шире стал, - отметила Женька. – А живот реально к спине прилип! Откормить бы…»

Тут она вспомнила свой пустой холодильник и смутилась.

- И что неведомая Алина писала? – хмуро посмотрел на нее Ромка. – И куда ее сообщения исчезли?

- В любви тебе признавалась! – буркнула Женька. - Каждый день. А потом обозвала предателем, якобы ты ей изменяешь с какой-то крашеной кикиморой. После этого ее посты пропали.

- Бред! – скривился Ромка и пристально посмотрел в глаза. – Дай угадаю: ты решила, что у меня с этой мифической Алиной что-то есть и обиделась?

- А что я должна была думать? – Женька вызывающе задрала подбородок. – Ты обещал, что будешь в зоне доступа через два месяца. И действительно появился! В соцсети заходил каждый день, а то и по нескольку раз! А мне не звонил и не писал. А на мои звонки автомат отвечал, что «абонент недоступен»! Хочешь – не хочешь, мысли разные полезли. Что не желаешь общаться, и про «черный список»…

Ромка сощурил глаза. Из медово-карих они превратились почти в черные. Взгляд потяжелел настолько, что Женьке стало не по себе, и она инстинктивно запахнула полы халатика – как от холода.

- А спокойно разобраться в ситуации не пробовала? Написать Русику, например, чтобы меня набрал. Или я родного брата тоже в черный список отправил? Жень! Ты же резюме на сайт загружала! Знаешь и название компании, и все контакты. Могла бы позвонить дежурному, узнать, вернулась ли наша группа из тайги. Даже привет мне передать! Мы не совсем слепые и глухие – сотовая и впрямь не работает, но по рации каждый день с диспетчером связываемся.

- Но я же не знала… - растерянно промямлила Женька и опустила голову. – Даже предположить не могла, что так можно!

- Зато гадости про любимого человека выдумывать – это запросто! – Язвительно усмехнулся он. – Почему, Женек? Можешь внятно объяснить – почему?

Женька возмущенно засопела:

«Чудненько! Теперь я еще и виновата! Сам из-за банального неотвеченного звонка обижается, как маленький, зато требует, чтобы ему объясняли!»

- Потому что ты такой и есть! – вырвалось нечто неожиданное для нее самой. – Озабоченный! Невоздержанный! Направо-налево! В Сочи ни одной юбки не пропускал. А серьезного от тебя дождаться – можно раньше состариться!

Ромка сел рядом на диван и сгреб ее в охапку:

- Так ты определись, какой я! Озабоченный направо-налево или зануда, которого каждый раз уговаривать надо? А ты и вправду от меня серьезного хотела? Относилась бы всерьез, все бы получила. Практически сразу. А то знаешь, как оно - стараешься, выкладываешься, делаешь для человека то, что никогда ни для кого не делал. И, может, даже и не собирался… А человеку на тебя плевать! Не замечает или воспринимает, как должное. И как мне себя вести? Навязываться, развозить сопли и рыдать в три ручья у тебя на плече? Извини, не буду. Не так воспитан.

Ромка часто дышал и пальцы, сжимающие ее плечи, дрожали. Женька заглянула ему в глаза и вся обида куда-то делась. Растаяла, словно сосулька в лучах яркого солнышка.

- А я плакала, - тихо призналась она. – Когда посты от Алины у тебя на странице прочитала. Даже не представляешь, как!

Ромка вздохнул и погладил Женьку по голове:

- Чего ж не представляю – представляю. Впечатлительная ты слишком.

- Не, - Женька доверчиво уткнулась носом ему куда-то в подмышку. Ромка пах потом, но даже этот запах был родным и желанным. Ромкиным: – Не представляешь. Хуже, чем при нашем расставании! Сосед зашел какие-то вопросы уточнить, я даже при нем не удержалась. Рыдала, реально, как ты сказал – в три ручья! Стас натурально в шоке был, полез утешать… Потом стыдно стало, конечно. Когда в себя пришла.

Ромка замер, затем сжал ее крепко-крепко, что аж косточки хрустнули:

- Понятно… Все, Женек, проехали. Давай забудем эту историю, как страшный сон. Не было ничего и точка. Договорились?

Женька кивнула.

Ромка завалился на диван и потянул ее на себя:

- Иди сюда, сладкоежка! Выдам порцию вкусняшек, как обещал.

Он коснулся Женькиных губ. Поцелуй был долгожданным, пьянящим, восхитительным на вкус. Ромкиным! Правда, не таким, как он любил раньше: без трепета и головокружения, может, даже слегка торопливо и поверхностно. Но Женька так соскучилась, что не стала обращать внимания на подобные мелочи. Хорошо было с Ромкой… удивительно, волшебно.

Ромка оторвался от нее и потянул поясок халата. Затем развел полы в стороны и замер, разглядывая Женьку:

- Какая же ты красивая, Сусанина! И желанная. До боли, до отчаянья, до безумия.

Женька сладко вздохнула.

- Но у меня будет одно условие, - он спустил халат ниже, открывая ее плечи. – Точнее, два.

- Какие еще условия?! – широко раскрыла она глаза.

- Расскажу. Чуть позже, - загадочно пообещал Ромка. – Не бойся, ничего особенного. Если любишь, конечно.

И придвинулся ближе:

- Нежные булочки скучали? По бесстыжим губам Ромки-балбеса?

Женька повела плечами, заставляя халат окончательно сползти:

- Да. Очень.

Ромка закрыл глаза и потянулся к ней губами.

Тело накрыло яростным шквалом. Пальцы закопались в Ромкины стриженые волосы, с радостным предвкушением чего-то яркого и удивительного.

Словно наяву вспомнился шум прибоя и безудержно-откровенные ласки. Жаркие и невероятно красивые. Родные. Ромкины! Немедленно захотелось повторения всего того, и, может, еще немножечко сверх…

Но Ромка не стол ее целовать. В последний миг уклонился в сторону. А потом прижался щекой к плечу и примерно минуту рассеянно смотрел на золотых рыбок в аквариуме.

- Ром… Ромочка! Что-то не так?! – испуганно потормошила его Женька.

- Люблю тебя, Женек! - как-то грустно улыбнулся он и снова погладил по голове, как маленькую. – Правда, люблю, не сомневайся. Но, видишь, как оно – не просто так, оказывается… Давай вернемся к этому позже.

Женька резко села, запахнула халат и завязала пояс. На два узла. Тело ныло