– Трудно поверить, что старина еще не протянул ноги, – пробормотал я.

Словно в ответ на мой тактичный намек, Хрипатый зашелся в кашле. Много лет назад, при вступлении в Отряд, он уже был стар и умирал от чахотки. В каковом состоянии благополучно пребывал и ныне.

Тай Дэй что-то проворчал. Не по поводу Хрипатого, до которого ему не было дела. Предполагалось, что телохранитель должен раскапывать нашу берлогу, но все его внимание было приковано к его мамаше, отчаянно храпевшей в палатке какого-то не пережившего ночь бедолаги. Лицо Тай Дэя было как камень, глаза – как лед. Стоило появиться кому-нибудь из нюень бао, и у моего спутника аж волосы вставали дыбом. Похоже, он ждал неосторожной реплики, которую мог бы воспринять как оскорбление и повод для того, чтобы найти разрядку в хорошей потасовке. Он пребывал в смятении, и было от чего.

Когда откопали Готу и Одноглазого, обнаружилось, что они не только упились до беспамятства, но и лежат на одной циновке. Причем не обремененные лишней одеждой.

Вот, стало быть, какая у них игра в тонк.

Я прилагал немалые усилия, чтобы не рассмеяться. Хотя надеялся, что Тай Дэй считает меня родственником, а потому простит невольную улыбку. А еще я надеялся, что он не станет цепляться к Одноглазому, когда тот очухается. Одноглазый в тяжелом похмелье не тот человек, с которым стоит связываться.

Костоправ был серьезно обеспокоен. Наш колдун, как назло, вышел из игры аккурат в тот момент, когда мы отчаянно в нем нуждались.

Повсюду, куда ни кинь взгляд, люди хлопотали, восстанавливая укрытия и готовясь к ночному нашествию просочившихся сквозь Врата Теней. Госпожа и Старик надеялись подправить ситуацию с помощью Длиннотени, но пока обнадеживающих известий не поступало. Им стоило немалых трудов извлечь его из защитного кокона.

К тому же они не могли толком сосредоточиться на этом деле. Гонцы с донесениями отвлекали их чуть ли не каждую минуту.

– Еще дюжина полных лопат – и, думаю, сможем ее открыть, – сказал я Тай Дэю, подразумевая дверь, принесенную кем-то из руин и доставшуюся мне.

Пригодилась, чтобы отгородить крохотную каморку, которую я успел отрыть как раз перед землетрясением.

Откуда ни возьмись, появился один из охранников Костоправа:

– Капитан желает видеть тебя, знаменосец.

– Чудесно. Я скоро вернусь, Тай Дэй.

Выбравшись из своей грязной норы, я направился к блиндажу Костоправа:

– Что нужно, командир?

Они с Госпожой разложили Длиннотень на столе, тоже сделанном из двери. Та оказалась короткой, и ноги колдуна свисали. Однако Госпоже все же удалось разрушить его защитную оболочку.

– Только что прибыл парень от Ножа, Мурген, – сообщил Костоправ. – Ревуна нашли. Он все еще под снегом, и ребята не знают, дохлый или просто без сознания.

– Он провалялся там достаточно долго, чтобы замерзнуть до смерти. Но это Взятый, а они так просто не умирают. А Ревун вообще из самых живучих.

Я взглянул на Госпожу.

– Находясь здесь, я ничего сказать о нем не могу, – проворчала она.

– Кроме того, – продолжал Костоправ, – поймали Корди Мэзера со всей его шайкой. Ребята интересуются, что с ними делать.

Разговаривая со мной, Старик ощупывал и мял тело Длиннотени: не иначе искал переломы.

– Этот тип очень давно ничего не ел, – сказал он Госпоже.

– Наверное, боялся яда. – Она потянулась к маске Хозяина Теней.

– Уверена, что сняла все его чары? – спросил Старик.

– Трудно быть в чем-то уверенной, имея дело с тем, кого не знаешь. Мурген, ты никогда не видел его с открытым лицом?

Гонец от Ножа навострил уши.

– Как я мог? Я вообще его никогда не видел.

Она меня поняла.

– Вот что, Мурген, – распорядился Костоправ, – возьми несколько человек, включая Одноглазого, даже если придется его нести, – и отправляйся на помощь к Ножу.

– А не стоит ли приглядеться к нему, командир? Ведь они с Мэзером закадычные дружки.

– С Ревуном будь осторожен, – продолжил Старик, пропустив мимо ушей мой совет, – но постарайся доставить его сюда живым.

Я разочарованно хмыкнул. Госпожа взялась за маску Длиннотени.

– Ты выяснил, когда в здешних краях начинают посевную? – спросил Старик.

Я бросил на него недоуменный взгляд: резкая перемена темы застала меня врасплох. Но Костоправ умел обдумывать дюжину вопросов одновременно.

– Если мы собираемся задержаться здесь, – продолжал он, – нам придется или вырастить урожай, или взять пример с солдат Могабы и начать поедать друг друга.

Госпожа сорвала маску.

Хозяин Теней дернулся, словно получил удар ножом. Глаза открылись, но больше он ничего сделать не мог. Поскольку был обездвижен и лишен дара речи мастером своего дела.

– Почему бы нам не перебраться в его крепость? – спросил я. – Там имеются кое-какие припасы. И внутри Вершины наверняка гораздо суше, чем здесь… Нет, я его не знаю.

У Хозяина Теней было лицо восточного типа, но бледное, как свиной смалец. И до крайности изможденное. В его разинутом рту виднелось несколько зубов. Похоже, он страдал от рахита, или скорбута, или чего-нибудь в этом роде.

– Я тоже, – сказала Госпожа с явным разочарованием.

Наверняка она рассчитывала увидеть кого-то из Взятых или, на худой конец, колдуна, которого встречала в прошлом.

– Это проблема? – спросил я.

– Я рассчитывала на передышку. Надеялась малость облегчить себе жизнь.

– Ты выбрала не того мужа. Командир, может, я пойду? Хотелось бы вернуться до темноты.

– Это нетрудно, – сказал гонец. – До места всего четыре мили. И по сносной дороге.

Копченый снова застонал, и в этом звуке слышался страх. Госпожа хмуро покосилась на него. Еще одна проблема, и нет времени ею заняться.

– Давай топай, – промолвил Костоправ, – а то и правда стемнеет.

Тьма приходит всегда.

– Обожаю гулять под дождем, – буркнул я и, кивком позвав за собой гонца, вышел наружу.

Дождь и вправду ничуть меня не смущал, все равно больше промокать было некуда.

– Капитан велел сходить за пленником, – объяснил я Тай Дэю.

Разгуливать промокшим до нитки не слишком приятно, в чем я убедился довольно скоро. К тому времени, когда мы добрались до Ножа, я вконец сбил ноги, а правую ляжку с внутренней стороны стер до крови. Место это страшно болело, а ведь мне еще предстояло плестись назад.

У Тай Дэя дела обстояли не лучше. Да и ни один из тащившихся с нами парней не пребывал в радужном настроении. Им приходилось по очереди нести Одноглазого. Коротышка так и не очухался: его хватало только на то, чтобы свеситься с носилок и поблевать.