а не то, что он подличал. Самое опасное, говорил Станиславский, если получится Мольерчик. Мольерчика, конечно, никто не хотел, и прежде всего сам Булгаков.

И в дальнейшем, репетируя «Мольера», Станиславский стремился вложить в игру актеров и актрис несколько иной смысл драмы, чем тот, что задумал Булгаков. И драма Мольера приобретала совсем иной смысл, иной характер, а Станиславский все еще надеялся, что автор «сам местами пересмотрит свою пьесу». Его не удовлетворяет текст, он фантазирует, предлагает свои варианты картин, реплик... И написанные Булгаковым картины распадаются, текст взламывается, все нужно создавать заново.

Запись репетиции 17 апреля была послана М. А. Булгакову. По поводу этой записи и написал М. А. Булгаков столь резкое письмо, которое читатели только что прочитали.

Расскажем коротко о последующем ходе репетиций «Мольера».

Письмо Булгакова было прочитано во время очередной репетиции «Мольера» 28 апреля. Станиславский, записывает В. В. Глебов, «призывает актеров не падать духом, а добиваться актерскими и режиссерскими средствами осуществления намеченной линии и победить автора, не отступая от его текста». «Это труднее, но и интересней». «Мы попали в тяжелое положение, и надо самим находить выход из него. Я стараюсь вытянуть из вас, что вам нужно, что вам хочется, что вас увлекает. Без увлечения нельзя ничего сделать», — так говорил Станиславский.

Но и последующие репетиции под руководством Станиславского мало что добавили в постановку спектакля. Спектакль разваливался, актеры чувствовали, что они не могут дать того, чего от них добивался Станиславский. Сначала Станицын понял, что он утрачивает ту многогранность образа, которую он должен был играть по замыслу драматурга: потом Б. Н. Ливанов, исполнитель роли Муаррона, заявил, что он «сбит пьесой», стал ее ненавидеть и хочет от нее избавиться; потом Л. М. Коренева, репетировавшая роль Мадлены Бежар, высказала Станиславскому, что она готовила роль совсем по-другому, чем он требует от нее. То, что было раньше, — ошибки, теперь надо играть по-другому: «Прежде искали чувства, теперь — физические действия», — заявил Станиславский.

В ходе многочисленных репетиций «Мольера» возникли противоречия не только между драматургом и постановщиком, но и между актерами и постановщиком пьесы.

Пришлось постановку пьесы завершать В. И. Немировичу-Данченко.

Булгаков во время этого конфликта со Станиславским почти совсем отошел от Художественного театра, а порой ему казалось, что он возненавидел МХАТ вообще.

Осенью возобновились репетиции под руководством Н. М. Горчакова и самого М. А. Булгакова. 31 декабря спектакль посмотрел Немирович-Данченко, решивший в оставшееся время до премьеры кое-что уточнить, кое в чем помочь актерам в завершении созданных ими образов. Ничто не предвещало драматического финала. 16 февраля 1936 г. наконец-то состоялась премьера «Мольера». Успех был несомненный, с бурными аплодисментами и вызовами автора. Одно за другим последовало семь представлений. Но еще до премьеры появились рецензии, отзывы. Чувствовалось, что общественное мнение формируют давние гонители М. Булгакова. О. Литовский в «Советском искусстве» 11 февраля 1936 г., за несколько дней до премьеры, писал, что фигура Мольера получается «недостаточно насыщенная, недостаточно импонирующая, образ суховат». 15 февраля в газете театра «Горьковец» были опубликованы отзывы о спектакле Вс. Иванова, Ю. Олеши, А. Афиногенова, которые во всех недостатках спектакля обвиняли драматурга, а А. Афиногенов прямо заявил, что провал спектакля — «урок печальный и поучительный». И это за день до премьеры!

9 марта появилась разгромная статья в «Правде» под названием «Внешний блеск и фальшивое содержание», а 10 марта «Литературная газета» опубликовала статью Б. Алперса под названием «Реакционные домыслы М. Булгакова», где гневно говорилось не только о «Мольере», но и о «Пушкине», которого только предполагалось поставить. 10 марта объявленный «Мольер» был срочно заменен и больше не возобновлялся. А критики добивали «Мольера», и не только критики. Вс. Мейерхольд 14 марта, то есть пять дней спустя после публикации статьи в «Правде», говорил: «Я сам присутствовал на этом спектакле и у молодого режиссера Горчакова в целом ряде мизансцен, красок, характеристик, биографий видел худшие времена моих загибов. Надо обязательно одернуть, ибо получается, что пышность дана потому, что Горчакову нравится пышность, а добросовестный режиссер обыкновенно очень боится пышности на сцене, так как это яд, с которым можно преподнести публике такую тухлятину, что люди задохнутся».

Так что история с «Мольером» — действительно «урок печальный и поучительный».

С этого письма Булгакова Станиславскому начинается охлаждение в их отношениях, а потом и разрыв.

354

«...несколько портретов Ленина. Этот славный Ильич... Об этом я вежливо намекнул Сталину... Сталин знает, чем он мне обязан...» и т. д.

355

Об этом же записано и в дневнике Е. С. Булгаковой от 13 мая 1935 г.: «В течение недели Миша диктовал «Зойкину» — очень многое изменил и сильно вычистил пьесу. Закончил он ее десятого вечером.

Жуховицкий сияет, как новый гривенник.

О «Зойкиной» же получено извещение от Фишера. И о ней же пишет Коля из Парижа. По-видимому, там серьезно ею заинтересованы и будут ставить осенью».

356

Приводим выдержки из письма Николая Афанасьевича от 4 июня 1935 г.: «[...] Сегодня утром я дал тебе телеграмму, а теперь приступаю к письму [...] Немедленно же по получении от тебя указаний я снесся с переводчиками «Зойк. кварт.» и передал твои требования исправить грубые искажения и неправильности, допущенные при переводе на франц. язык. Все указанное тобою исправлено и переводчики изъявили согласие на могущие последовать от тебя уточнения и указания».

357

Accent juive — с еврейским акцентом (франц.).

358

Кремье — переводчик «Зойкиной квартиры».

359

В. В. Вересаев ошибочно указывает дату. Следует: 19 мая 1935 г.

360

18 мая в 12 ч. дня М. А. Булгаков читал у себя дома пьесу о Пушкине в присутствии В. В. Вересаева, его жены М. Г. Вересаевой, а также артистов Вахтанговского театра: Л. П. Русланова, И. М. Раппопорта, Б. Е. Захавы и А. И. Горюнова.

361

Сцена Жуковского и Дубельта в 1 картине 4 действия. К этому времени Вересаев начал писать свои варианты пьесы. М. А. Булгаков не мог их принять, считая недраматургичными, и сцена сохранила булгаковский текст (Булгаков М. Пьесы. М., 1962). В прим. 362–381 все ссылки с указанием страниц — на это издание.

362

Имеется в виду фраза Дантеса