– Ах, вот в чем дело, – сказала секретарша Греко. – Я попрошу синьора Греко немедленно вам перезвонить.

Барбара не знала, что слово «немедленно» значило в Италии, поэтому, дав свой номер и закончив разговор, стала мерить комнату шагами. Открыв жалюзи на окнах, а затем и сами окна, на другом конце площади она увидела Митчелла Корсико, который сидел под зонтиком в кафе, наслаждаясь каким-то напитком. Он выглядел абсолютно расслабленным и уверенным в себе. Хейверс поняла, что ему что-то известно, но он хочет, чтобы она выяснила это «что-то» сама.

И она это узнала. Ее телефон зазвонил – это был Греко.

Таймулла Ажар арестован, сообщил он ей, по обвинению в убийстве. Его допрашивали в questura в течение последних двух дней, а сегодня, в половине десятого утра, арестовали.

«Боже мой», – подумала Барбара.

– А где же Хадия? – спросила она. – Что случилось с Хадией?

В ответ Греко сказал, что встретится с ней в офисе через сорок пять минут.

У нее не было выбора. Ей придется пойти к Корсико. Он знал город, и даже если она отправится одна, он просто будет за ней следить. Поэтому, выйдя из Пенсионе Жардино, Барбара пересекла площадь, села рядом с ним, взяла его стакан и залпом его осушила. Выпивка была чем-то очень сладким, налитым на два кубика льда.

– Limonchello с содовой, – объяснил Корсико. – Ты давай поосторожнее с этим, Барб.

Но было поздно. Хейверс получила удар прямо между глаз. В глазах появился странный туман.

– Ничего себе, черт побери! Теперь я понимаю, почему vita такая dolce[352]в этой стране. Они, что, всегда пьют это за завтраком?

– Конечно, нет, – ответил Митчелл. – Они проще, чем мы, смотрят на жизнь, но совсем не сумасшедшие. Как я понимаю, ты уже знаешь про Ажара?

Барбара прищурила глаза.

– Ты знал об этом?

Корсико пожал плечами с шутливым сожалением.

– Черт побери, я думала, что мы работаем вместе.

– И я так думал, – сказал журналист. – Но потом… Все как-то сошло… Ну, по поводу интервью…

– Боже. Ну, хорошо. Где Хадия? Ты это тоже знаешь?

Он отрицательно покачал головой.

– Но вариантов не так уж много. Им приходится придерживаться определенных правил. А я думаю, ни одно из них не говорит, что девятилетние дети могут существовать без сопровождения взрослых и сами заезжать в отель «Ритц», в том случае если их папочек обвиняют в убийстве. Но нам придется ее найти. И чем быстрее, тем лучше. У меня не так много времени.

Барбара скривилась от бесчувственности этого замечания. Хадия ничего не значила для Корсико. Она была для него просто еще одним сюжетным поворотом в истории, которую он собирался написать. Хейверс встала и почувствовала, как у нее закружилась голова. Напиток продолжал действовать. Когда головокружение прошло, она взяла горсть орешков со стола и сказала:

– Нам надо на виа Сан-Джорджио. Знаешь, где это?

Он бросил несколько монет в пустую пепельницу, поднялся на ноги и ответил:

– Не так далеко. Ведь это Лукка.

Альдо Греко оказался импозантным мужчиной, похожим на еще одного известного жителя Лукки – Джакомо Пуччини[353], только без усов. У него были такие же грустные глаза и такие же густые темные волосы, тронутые на висках сединой. На его коже не было ни единой морщинки. Ему могло быть между двадцатью пятью и пятьюдесятью. Адвокат выглядел как кинозвезда.

Барбара видела, что Греко считает ее и Митча Корсико очень странной парой, но он был слишком хорошо воспитан, чтобы произнести больше, чем piacere[354]– что бы это ни означало, – когда она представилась сама и представила своего компаньона. Греко пригласил их присаживаться и предложил напитки. Барбара отказалась, а Корсико решил, что неплохо будет выпить чашечку кофе. Греко кивнул и попросил свою секретаршу принести кофе. Это было сделано с молниеносной быстротой. В чашку была налита такая черная жидкость, что можно было подумать, будто это отработанное моторное масло. Журналисту это было, по-видимому, уже знакомо, так как он положил в рот кусок сахара и отпил из чашечки.

Греко был очень осторожен и пытался не выходить за рамки обычной вежливости. В конце концов, он совсем не знал, кто такая Барбара. Она могла быть кем угодно – даже журналисткой, которая ссылается на то, что знает Ажара. Тот никогда не упоминал ее имя в разговорах с адвокатом, поэтому сейчас Греко стоял перед проблемой, поскольку был связан профессиональной этикой, которая запрещала ему раскрывать незнакомым людям даже самые незначительные детали, связанные с арестом его клиента.

Хейверс показала ему свое полицейское удостоверение. Это не произвело на него впечатления. Она упомянула детектива инспектора Линли, который был в Лукке в качестве офицера связи при расследовании похищения Хадии, но это вызвало только важный кивок, и ничего больше. Наконец Барбара вспомнила, что в ее кошельке была маленькая фотография Хадии, которую та подарила ей в начале рождественских каникул. На обороте фотографии детским почерком было написано имя Барбары, фраза «Друзья навеки» и имя самой Хадии.

– Когда я услышала, – сказала Хейверс, – что Ажара допрашивают в questura, я решила, что должна приехать, потому что у Хадии нет родственников в Италии. А семья ее мамы в Англии… Анжелина с ними совсем не общалась. Я подумала, что если случится что-то еще… Я имею в виду, что она уже прошла через все круги ада, не правда ли?

Греко внимательно изучил фото, которое передала ему Барбара. Он так и не поверил ей полностью, пока она не разыскала в своем телефоне одно из посланий Ажара, которое, к счастью, не стерла, и протянула телефон адвокату, который прослушал послание и наконец убедился, что Барбара – друг, которому можно сообщить все подробности.

Она же все понимает, не правда ли? Она понимает, что его клиент не давал ему разрешения на разговор с ней, поэтому ему придется держаться в определенных рамках. «Да, да», – сказала Барбара и мысленно помолилась, чтобы у Корсико хватило ума не доставать свой репортерский блокнот из кармана брюк и не начинать делать в нем заметки.

Прежде всего, Греко сказал ей, что Хадия вернулась на фатторию ди Санта Зита, в дом Лоренцо Муры, где она жила до смерти матери. Естественно, это не навсегда. Ее родственники в Лондоне были поставлены в известность синьором Мурой об аресте отца ребенка.