– Я его немного усовершенствовал, – скромно поведал мне папенька. – Вернее, не я, а Зевс[15]. Кое-какой специфический софт закачал, кое-что подправил, кое-что подрегулировал, а кое-что и откалибровал. Разберешься, короче. Держи постоянно включенным. Эта штука куда лучше твоего лабораторного регистратора. А при нужде сможешь прямо с него отправить данные Зевсу на анализ. Через подпространственную связь, естественно, так что моментального ответа не жди. Но это лучше, чем ничего, – презрительно кивнул отец на тот самый регистратор, стандартный до тошноты. – И вот еще лови.

На этот раз прилетела небольшая коробочка, в похожих обычно мужчины дамам кольца преподносят. Но в моей оказались отнюдь не ювелирные украшения, а ничем не примечательные металлические на вид кругляши размером с мелкую монетку. Две штуки ровно.

– Мини-коммуникаторы и одновременно маячки, – пояснил отец. – Один себе возьмешь, второй Альбертине отдашь. Смарт сможет определить его местоположение. А еще можете через них общаться. При первой активации нужно лишь задать слово-триггер.

– А как активировать?

– Прикладываешь к коже за ухом, и все. Краткий инструктаж, небольшая настройка – то самое кодовое слово и еще кое-что по мелочи – и пользуйся. Можешь не благодарить.

– Как хочешь, – безразлично пожал я плечами. – По делу есть еще что?

– Нет. Дальше сам, не маленький уже.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнул я. – Тогда рассказывай. Как мама, Данька? Дом стоит еще?..

* * *

Система: Нуэво Сол

Объект: Колония Терра-Нова

Пункт дислокации: бывшая территория Корпорации STG, остров Ла Пинца, научно-исследовательская база

Университета Патриа-Нуэво

17 октября 2168 года

Вчера просидели у меня в лаборатории дотемна. Вроде бы всего месяц здесь торчу, а уже, оказывается, успел сильно соскучиться по дому. Да и папенька хорош – любит он это дело, дай только повод. Все мои запасы пива – напоминаю, дефицитного – уговорили. Я, после того как осознал масштаб трагедии, разродился очередным хайку:

Пуст холодильник…

Смятой пивной жестянки

Грустен полет.

А отец родной, услышав сие творение, еще и хохотал до упаду. Нет бы поддержать отпрыска, хотя бы морально, про материальную помощь скромно умолчу, так он еще и соли на рану подсыпал, дескать, будь сильным, сын. Это не первое и далеко не последнее разочарование в жизни. И засим удалился, ободряюще похлопав меня по плечу.

Мне тоже не оставалось ничего иного, как плестись домой – все равно дела закончил, а что не добил, могло подождать до завтра. И вот сегодня я пожинал плоды вчерашнего расслабона – летал весь день по базе, как обгаженный веник. Веник – это такая фиговина… а, бог с ним. Короче, сегодня тоже много чего произошло.

Началось все с разговора с профессором Спанидисом, который потребовал подробнейшего отчета о ходе подготовки экспедиции. С ним убил добрых два часа, параллельно подправив все то, что профу показалось упущениями, промахами и просто моим преступным разгильдяйством. Потом провели полную инвентаризацию – правда, привлекли еще и Чезаре, так что мне сомнительных плюшек досталось наполовину меньше, чем могло бы. Я, собственно, и не жалуюсь.

Потом прискакала Тинка, но с ней особого общения не получилось – она была занята своими проблемами, так что передал ей вчерашний папенькин подарок, наскоро объяснив порядок активации, и вернулся к делам. Франка тоже где-то пропадала – как ушла вчера рано утром, так больше я ее и не видел. Наверное, к анонсированной пресс-конференции готовилась, признаки каковой наблюдались уже с утра – такого наплыва посетителей база не помнила со времен основания. Зато в наличии были Чезаре с Пьером, а также «девятка» – крупный экраноплан, выполненный по катамаранной схеме. Не сказать, что воплощение красоты и изящества, скорее наоборот – этакий приплюснутый сферический сегмент на двух поплавках, больше всего очертаниями смахивавших на лодки-пиро́ги. Передвигаться он мог как по воде на водометных же движителях, так и в режиме аквапланирования на выдвижных плоскостях, все остальное время утопленных в «полу» сегмента. Полусфера делилась на две части: условная передняя, которая являлась баком, представляла собой непроницаемую абсолютно гладкую поверхность, призванную минимизировать сопротивление встречного потока воздуха, а в условной задней – корме – имелось целых три связанных между собой каверн, утопленных в горбатой «спине» аппарата. Данные площадки играли роль прогулочных палуб, а при наличии желания там можно было даже шезлонги разложить, парочка которых пылилась в багажном отсеке. Я собирался было их вышвырнуть, но этому решительно воспротивилась не вовремя появившаяся Тинка. В общем, поругались, я ожидаемо сдался, и она снова куда-то упорхнула, в целом довольная жизнью. Я хотел было ей напомнить про гопников и осторожность, но не решился портить настроение. В научном городке ее вряд ли достанут.

А потом случилось знаменательное событие – на базу таки явился тот самый загадочный спонсор. Приперся он не ради нас с Тинкой, а ради участия в пресс-конференции, каковая все же была назначена на три часа пополудни. Появление его было обставлено с немалой помпой: сначала до слуха донесся вой турбин, потом к нему добавился плеск рассекаемой опорами водной глади, а затем в пределах видимости появился и виновник торжества – навороченный скоростной экраноплан, совершенно не походивший на нашего толстяка-«девятого». Этот аппарат хищными обводами больше напоминал наконечник стрелы и был куда более обтекаемым, чем наш. Никаких выдвижных плоскостей – вместо них две пары постоянных по бипланной схеме; никаких поплавков, только бескомпромиссные подводные крылья; ничего округлого – очертания стремительно-угловатые, немыслимое пересечение плоскостей под острыми углами, торчащие вверх плавники горизонтальных рулей, вставки из черного пластика «под карбон», а в носовой части еще и тонированный блистер. Красота! На такой машине нужно носиться с сумасшедшей скоростью, чтобы только фонтаны брызг и волны от кильватерной струи! В общем, очень брутальный аппарат. Я даже невольно представил его владельца – этакого мачо на отдыхе, при цветастой рубашке, брюках-чинос и обязательно в белых мокасинах. Да, еще чтобы распахнутый ворот открывал вид на мужественную волосатую грудь. А прическа непременно конский хвост, плюс бородка-эспаньолка. Вот только не угадал ни разу: когда экраноплан, сбросив скорость с нереальной до просто сумасшедшей, зарулил в лагуну, а потом и вовсе затормозился до вменяемой и аккуратно приткнулся к пластиковому пирсу, из пилотской кабины, отбросив вверх сегмент блистера, служивший люком, выбрался ничем не примечательный мужик лет тридцати… да-да, где-то вы это уже слышали. Но нет, папеньку он не напоминал от слова совсем, абсолютно другой типаж. Прямой нос,