симпатия к молодому человеку не ослабла9. К середине мая Суррей оказался на свободе и отныне старался вернуть себе расположение короля. При этом он не простил ни Гардинера, ни Ризли, ни Брауна, ни Расселла, участвовавших в его преследовании, ни сэра Томаса Сеймура, который, фарисействуя, добивался более сурового наказания10.

К февралю 1543 года король начал проявлять интерес к Екатерине Парр, жене Джона Невилла, лорда Латимера. Она была не ветреной девицей, а взрослой, хорошо образованной женщиной лет тридцати, чьи интеллектуальные способности, видимо, привлекали Генриха не меньше, чем ее миловидность. Вероятно, он знал эту даму всю жизнь: отец Екатерины, сэр Томас Парр, до самой смерти в 1517 году служил у Екатерины Арагонской; ее брат Уильям был видным придворным; сестра Анна находилась при дворе Екатерины Говард, а сама леди Латимер приезжала ко двору со своим мужем. Первый врученный ей подарок Генриха, сведения о котором сохранились, – «плиссированная ткань и рукава» – был оплачен 16 февраля, когда тяжелобольной муж Екатерины был еще жив. За ним последовали модные платья итальянского, французского и голландского кроя, а также французские капоры11. Лорд Латимер скончался 2 марта.

Семейство Парр из Уэстморленда, известное с давних пор, состояло в отдаленном родстве с Плантагенетами и Тюдорами. Екатерина родилась в замке Кендал в 1511 или 1512 году, но выросла в Лондоне. Ко времени начала связи с королем она уже похоронила двоих мужей. Первым был престарелый Эдвард де Бург, лорд Боро, за которого Екатерина вышла в 1526 году. Он умер в 1528-м, и примерно в 1530-м она вступила в брак с лордом Латимером. Детей у Екатерины не было.

Екатерина была «невысока ростом»12 и, не отличаясь особой красотой, имела «жизнерадостную и приятную наружность»13. Она держалась с достоинством, обладала «грацией, веселым лицом, и… ее хвалили за добродетель»14. Поясной портрет Екатерины Парр сейчас хранится в Национальной портретной галерее. На нем изображена миловидная женщина с рыжими волосами15 и светло-карими глазами, в дорогом красном платье со стоячим воротником и изящной шляпке с перьями. Добрая, участливая, великодушная и чуткая, Екатерина иногда проявляла порывистость. В своем завещании король хвалил ее за преданность, послушание, благочестие и мудрость. Но за целомудрием и добронравием скрывалась страстная натура.

Недавно в научных кругах состоялась дискуссия относительно того, насколько велики были интеллектуальные способности Екатерины. Несомненно, она была достаточно умна и начитанна, но отличалась скорее набожностью, чем широкими познаниями. Екатерина получила хорошее по тем временам образование, усвоила Новое учение и написала по меньшей мере два религиозных сочинения, довольно содержательных. Хорошо владея искусством беседы, Екатерина бегло говорила на французском и итальянском, немного читала на латыни и понимала греческий, причем французскому ее научила в детстве мать, а остальные языки она освоила позднее. Екатерина выработала почерк в новом итальянском стиле и снискала огромное уважение за свою ученость, однако при этом хорошо сознавала свои недостатки и постоянно искала способы исправить их.

Вполне возможно, что именно благодаря интересу короля к леди Латимер ее брат Уильям, лорд Парр, в марте стал членом Тайного совета, а в следующем – кавалером ордена Подвязки. Кроме того, король назначил его смотрителем Шотландских марок. Однако примерно в то же время жена Парра, Элизабет Буршье покинула его, и он обнаружил, что отцом его детей был другой мужчина. В гневе сэр Уильям попросил казнить ее: именно так, согласно закону, карались неверные жены пэров. Благодаря заступничеству Екатерины леди Парр избежала смерти. Семнадцатого апреля парламент дал мужу леди Парр развод и объявил ее детей бастардами, недостойными наследовать владения в Эссексе, которые достались лорду Парру.

Хотя лорд Латимер был консерватором, его супруга придерживалась радикальных, если не протестантских религиозных воззрений, и ей приходилось соблюдать осторожность. Реформаты Майлс Кавердейл и Хью Латимер навещали ее дом в Лондоне, рядом с бывшим картезианским монастырем, но то же самое делала стойкая католичка леди Мария, которая, вероятно, знала Екатерину Парр с детства и дружила с ней.

В то время было опасно разделять взгляды лютеран. Консерваторы во главе с Гардинером, которого рьяно поддерживал Ризли, выискивали и безжалостно преследовали обретавшихся при дворе короля еретиков и изменников, чтобы опорочить своих противников и вновь занять главенствующее положение. В марте 1543 года они «обнаружили гнездо еретиков»16 среди музыкантов виндзорской церкви Святого Георгия. Одаренный органист, композитор и хормейстер Джон Марбек, тайный кальвинист, был приговорен к сожжению на костре, после того как в его доме нашли еретические сочинения, однако король, высоко ценивший исполнительское мастерство Марбека, простил его17. Трем другим членам Королевской капеллы повезло меньше18.

В апреле Гардинер нанес удар по архиепископу Кранмеру, на место которого метил, и того обвинили в ереси, но король вмешался опять. Он прибыл на барке во дворец Ламбет и отправил Кранмеру записку с приглашением прокатиться вместе по Темзе. Когда архиепископ появился, Генрих весело сказал: «Ах, мой капеллан, у меня для вас есть новость. Я знаю, кто главный еретик в Кенте». И намекнул на то, что, как ему известно, Кранмер женат. Архиепископ страшно испугался, но король, очень любивший своего примаса, хотя, вероятно, и подозревал в симпатиях к протестантизму, ясно дал понять, что защитит его от врагов, и поручил Кранмеру возглавить разбирательство по делу о его предполагаемой ереси. Консерваторы добились от короля разрешения на арест Кранмера, но после этого Генрих вызвал Кранмера к себе и в знак своей милости подарил ему перстень, велев показать его членам Совета, когда те придут за ним. На следующий день Кранмер привел в замешательство своих врагов. Король оказал ему поддержку, сделав строгое внушение относительно пагубности борьбы между партиями и приказав враждующим сторонам примириться19.

Король также преподал урок сэру Томасу Сеймуру, обвинившему Кранмера в том, что тот не содержит двор и не принимает гостей, как подобает его сану, и настаивавшему, чтобы огромные доходы архиепископа от ренты были переданы короне и заменены жалованьем. После того как скандал с ересью утих, Генрих – вероятно, предупредивший Кранмера о своих замыслах – однажды приказал Сеймуру явиться во дворец Ламбет посреди дня. Изумленного Сеймура ожидала обильная трапеза. Когда он вернулся в Уайтхолл, король спросил его: «Милорд отобедал до вашего прихода? Чем он вас порадовал?» Пристыженный Сеймур был вынужден признать: «Я оскорбил ваше высочество, сказав неправду». Генрих, у которого имелись свои причины, чтобы немного сбить с Сеймура спесь, сделал ему выговор и предупредил: «Никаких перемен не будет, пока я жив»20. В том же году король позволил вернуться