Во время поездки по стране чувства короля к юной жене вспыхнули вновь, и в День Всех Святых, 1 ноября, согласно его воле, по всему королевству прошли молебны в благодарность за «добрую жизнь, которую он вел и надеется вести дальше» с этой «жемчужиной среди женщин»2. Но когда Генрих сел на королевскую скамью в церкви, чтобы воздать хвалу Господу, он обнаружил лежавшее там запечатанное письмо.

У герцогини Норфолк была горничная Мэри Ласселс, которой не досталось места при дворе королевы, в отличие от двух ее компаньонок. Негодующая девушка пожаловалась своему брату Джону, страстному реформату, впоследствии сожженному за протестантизм, и открыла ему то, что знала о сомнительном прошлом Екатерины Говард. Увидев в этом возможность для расправы с королевой-католичкой и членами ее партии, Ласселс пришел на заседание Совета и огласил то, что поведала ему сестра. Архиепископ Кранмер, тоже желавший лишить власти консерваторов, немедленно изложил эти омерзительные обстоятельства в письме, которое тайком оставил на королевской скамье. Прочтя послание, Генрих сперва не поверил, но на заседании Совета в Винчестерском дворце ему представили неопровержимые доказательства. Он потребовал принести меч, которым он собственноручно убьет королеву, потом залился слезами, стал жаловаться на свою горькую участь – встречаться с «такими дурными женами»3 – и обвинять в случившемся Совет, который «упросил» его жениться на ней4.

Королеву и леди Рочфорд посадили под домашний арест в Хэмптон-корте, при этом Екатерине сказали, что «теперь не до танцев»5. Есть волнующая история о том, как она вырвалась из рук стражников и, крича, побежала к королю, слушавшему мессу, но была схвачена и уведена обратно. Ранее считалось, что это произошло в так называемой Галерее Призраков, но недавние исследования показали, что Екатерина не могла попасть через нее в церковь из своих покоев6, а значит, перед нами – романтический вымысел. Тем не менее есть множество свидетельств того, что в дни после ареста и во время проводимых Кранмером допросов она находилась в истерическом состоянии.

Пятого ноября Генрих, не повидавшись с Екатериной, покинул Хэмптон-корт, чтобы утешиться охотой, и вернулся не позднее 8 ноября: в этот день Марийяк отметил, что король не показывает своих истинных чувств и «общается с дамами так же весело, как всегда, по моим наблюдениям»7.

Однако пока что свидетельства против Екатерины указывали лишь на ее неблаговидное поведение до брака и даже до того, как Генрих начал ухаживать за ней: это не являлось преступлением. Но Кранмер, которого поддерживал Хертфорд, злейший враг Говардов, собирался пойти дальше. Посаженный в Тауэр Дерем признался только в том, что они с Екатериной были помолвлены. Помолвка считалась столь же обязывающей связью, как брак, и могла быть расторгнута лишь церковным судом, что делало союз Екатерины с королем недействительным.

Екатерина могла бы избегнуть роковой участи, если бы признала факт помолвки, однако она отрицала его в тщетной попытке спасти свою жизнь, хотя и сообщила, что много раз вступала в интимные отношения с Деремом и применяла некие способы предохранения от беременности. На новом допросе у Дерема стали выяснять, имел ли он плотские сношения с королевой после ее вступления в брак. Он ответил отрицательно, утверждая, что Томас Калпепер «обошел его и снискал расположение королевы»8. Десятого ноября, узнав, что его любимый Калпепер попал под подозрение, король «внезапно, после обеда» покинул Хэмптон-корт и уехал верхом в Уайтхолл, совершенно сломленный9. Вскоре двор последовал за ним, а королева осталась в опустевшем дворце.

Положение Екатерины стало еще более опасным. В ответ на вопрос о ее отношениях с Калпепером она призналась только в том, что флиртовала с ним, встречалась у черных лестниц, дарила ему подарки и называла «милым дурачком»10. Одно из писем королевы ему заканчивалось так: «Ваша до конца дней»11. При этом Екатерина твердо отрицала, что совершала с ним прелюбодеяние, и обвинила леди Рочфорд: по словам королевы, та побуждала ее к этому и распространяла грязные сплетни, будто они с Калпепером любовники12. На допросе леди Рочфорд отрицала свою вину и, бросая Екатерину на растерзание волкам, заявила, что, по ее мнению, преступная связь действительно имела место. Любовники встречались в ее комнате и в покоях королевы, при этом сама она стояла на страже. Однажды, когда король пришел заявить свои супружеские права и обнаружил дверь запертой, леди Рочфорд отвлекала его, пока Калпепер убегал по черной лестнице13.

Фрейлины королевы на допросах подробно рассказали о том, что происходило до брака Екатерины и во время тура по стране, но ни одна из них, как выяснилось, не была свидетельницей супружеской измены. Тем не менее одна из девушек показала, что Екатерина с Калпепером уединялись в уборной королевы, и члены Совета, естественно, предположили худшее. Арестованный Калпепер под угрозой пыток признался в многократных тайных свиданиях с королевой, но настаивал на том, что они ни разу «не вышли за пределы дозволенного»14, хотя «он имел такое намерение и не отказался бы сделать это с королевой, как и королева с ним»15. Хертфорд заметил, что одно это злостное намерение составляет государственную измену. Калпепер утверждал, что главным действующим лицом в этой любовной истории была Екатерина, а леди Рочфорд поощряла ее и выступала в роли сводни. По мнению Маргарет Мортон, леди Рочфорд являлась «первейшей причиной безрассудства королевы»16. Историки без конца рассуждают о мотивах этой женщины, однако единственное правдоподобное объяснение состоит в том, что она опосредованно получала удовольствие от потворства незаконной связи королевы.

Тринадцатого ноября в Хэмптон-корт явился Ризли, созвал всех членов двора Екатерины в главном покое и сообщил о проступках, которые совершила их госпожа. Затем он объявил, что Екатерина лишена титула королевы, и освободил от должностей большинство собравшихся17. При дворе разрешили остаться только Анне Бассет; так как ее приемный отец, лорд Лайл, находился в тюрьме, король взялся найти ей подходящего супруга18. Сундуки и ларцы королевы опечатали и приставили к ним охрану на то время, пока производилась опись имущества. Позже к королеве пришел сэр Томас Сеймур, чтобы забрать у нее драгоценности и вернуть их королю. В 1542 году эмблемы Екатерины были убраны из всех королевских дворцов.

Утром 14 ноября бывшую королеву, которую впредь следовало именовать «леди Екатерина Говард», доставили в аббатство Сион в сопровождении сэра Эдварда и леди Бейнтон, трех джентльменов, двух горничных и исповедника, которым поручили «служить ей до дальнейших распоряжений короля»19. Опальная леди Маргарет Дуглас, томившаяся в Сионе, была отправлена с