Генрих VIII также нанял женщину-художницу – Левину Теерлинк. Дочь Симона Бенинга, выдающегося мастера, принадлежавшего к школе иллюстраторов и портретистов Гента – Брюгге, Левина вышла замуж за Георга Теерлинка из Бланкенберга, поступила на службу к Генриху в 1546 году и получала ежегодное содержание в размере 40 (12 000) фунтов стерлингов21; ее супруг стал джентльменом-пенсионером. Есть мнение, что Теерлинк находилась под влиянием Хоренбоута, но ее творчество известно лишь по более поздним миниатюрам, слабым по рисунку и живописным качествам: на них изображены люди с непропорционально худым туловищем и тонкими руками.

Не получивший большой известности Джон Шут тоже создавал портреты придворных. На периферии двора обретался и Герлах Флике, который приехал из немецкого Оснабрюка и осел в Лондоне примерно в 1545 году. Самая известная из его работ – портрет архиепископа Кранмера22, средний по качеству. Флике получал заказы от придворных, но не добился покровительства короля.

Екатерина Парр стала доброй мачехой и помощницей для троих детей короля, которые полюбили ее. Ранее она уже подружилась с Марией, которая была всего на четыре года моложе ее, теперь же пожелала – по внутреннему побуждению, а не из чувства долга – снискать симпатии шестилетнего Эдуарда и десятилетней Елизаветы23. Для этого Екатерина старалась, чтобы все трое посещали двор, когда появлялась такая возможность и отец детей давал на это разрешение, а во время их отсутствия поддерживала с ними сердечную переписку. Эдуард отвечал ей на латыни; известно, что Елизавета послала Екатерине по крайней мере одно письмо на итальянском. Помимо этого, королева обменивалась со своими приемными детьми подарками и знаками внимания, беспокоилась об их здоровье и благополучии, давала им деньги, покупала для них одежду (Эдуард получил от нее костюмы из алого бархата и белого атласа), а также побуждала их прилежно учиться. Именно Екатерина в 1544 году предложила Марии перевести на английский сочинение Эразма «Парафраз Евангелия от святого Иоанна». Мария с увлечением засела за перевод, который, однако, двигался медленно из-за ее постоянных недомоганий. Тогда королева попросила Николаса Юдалла завершить работу и оплатила расходы на публикацию.

Мария теперь приезжала ко двору чаще, чем когда-либо, и располагала покоями в нескольких королевских дворцах, Елизавете же комнаты были отведены только после женитьбы Генриха на Екатерине Парр. Они располагались рядом с апартаментами королевы в Гринвиче и Уайтхолле. У обеих принцесс имелись слуги Покоев. Эдуарду тоже приготовили помещения, однако король опасался, что от частых приездов ко двору его здоровье пошатнется, и Екатерина видела своего пасынка реже, чем ей, вероятно, хотелось. Тем не менее время от времени, когда они с королем посещали второстепенную резиденцию вроде Хэнворта, Екатерина устраивала общесемейные собрания, а в 1543–1544 годах Генрих распорядился создать в Гринвиче покои с опочивальней для принца рядом с его собственными24.

Король питал теплые чувства ко всем своим детям, однако драгоценный Эдуард, долгожданный сын, естественно, стал его любимчиком. Мальчик был не по возрасту малорослым, страдал близорукостью, к тому же одно плечо у него было выше другого; при этом он отличался живостью, имел светлые волосы и серые глаза. Существует портрет маленького принца: мы видим лицо с миниатюрными чертами и заостренным, как у матери, подбородком; взгляд решительный и прямой, как у отца. Впоследствии Эдуард сознательно подражал манерам короля и принимал, позируя художникам, типичную для Генриха позу: ноги широко расставлены и твердо уперты в пол, рука покоится на бедре или на кинжале.

Принцу с рождения внушали, что он должен «оправдывать большие надежды его величества короля»25, и Эдуард хорошо запомнил это: в письме к отцу, написанном позднее, он клянется, что будет считать себя «заслуживающим позорной порки, если хотя бы в малейшей степени пренебрежет своим долгом»26. Когда в 1546 году Генрих отправил сыну драгоценности из упраздненных монастырей, Эдуард счел это знаком большой любви отца к нему и написал: «Ведь если бы вы не любили меня, то не сделали бы мне таких прекрасных подарков». В своих посланиях Эдуард обращался к отцу так: «Благороднейший отец и знаменитейший король»27. Несмотря на любовь к своим детям, Генрих был далек от них и внушал им трепет.

Когда Эдуарду исполнилось шесть лет, его одели в мужские штаны, забрали у леди Брайан и нянек, которым назначили содержание, и отдали на попечение наставников-мужчин. Долгое время историки считали, что образованием принца занималась Екатерина Парр, однако в современных исследованиях утверждается, что все необходимые решения принимал король, Екатерина же лишь поощряла и поддерживала мальчика, когда речь шла об учении.

Эдуард получал строго классическое образование под руководством известных гуманистов, последователей Эразма – Вивеса и Мора. Принц должен был овладеть языками, включая латынь и греческий, изучить Писание, классическую литературу, философию, астрономию и «все свободные науки»28. К счастью, мальчик был очень умным и любил книги. Помимо этого, его по традиции обучали верховой езде, стрельбе из лука, фехтованию, игре в теннис, музыке и танцам. Все это ему очень нравилось, хотя он не был таким атлетичным, как отец. Чтобы принц не находился в изоляции, король основал дворцовую школу и выбрал четырнадцать мальчиков из аристократических семей, которые должны были учиться вместе с его сыном. В их число вошли сын Саффолка, хорошо образованный Генри Брэндон; сын Суррея, лорд Томас Говард; сын лорда Лайла, Роберт Дадли; лорд Джон Ламли; лорд Маунтжой; лорд Генри Гастингс; Барнаби Фицпатрик, отпрыск ирландских аристократов, которому не посчастливилось, так как он стал мальчиком для битья при Эдуарде, – правда, несмотря на это, они подружились. Возможно, достославная леди Джейн Грей тоже училась вместе с принцем.

Люди, на которых возложили ответственность за обучение принца, были самыми блестящими учеными своего времени. Первым наставником Эдуарда стал доктор Ричард Кокс, бывший податель милостыни при юном принце. Когда-то он работал с Генрихом над созданием Королевской книги, позже занял пост ректора Итона и стал епископом Эли. Кокс старался сделать обучение как можно более приятным и реже, чем другие учителя Тюдоров, прибегал к палке, но известно, что временами он все-таки поколачивал Эдуарда.

В 1544 году к Коксу присоединился Джон Чик, королевский профессор[61] греческого языка в Кембридже, один из самых выдающихся умов своего времени. Вероятно, его порекомендовали королю сэр Уильям Баттс или Энтони Денни, которые оба оказывали ему покровительство. Эдуард очень полюбил Чика, и тот вскоре стал его главным наставником вместо Кокса.

Есть сведения, что для помощи в обучении Эдуарда Чик привел с собой двух