труда: большая часть не только тем, но и разработки пьес [т. е. развивающие разделы оперных сцен] были сделаны и ему надлежало подделывать слова под музыку, требовавшую иногда самых странных размеров. Барон Розен был на это молодец; закажешь, бывало, столько-то стихов такого-то размера, двух-, трехсложного и даже небывалого, ему все равно – придешь через день, уж и готово. <…> Когда же размер и мысль [не] подходили к музыке и [не] согласовались с ходом драмы, тогда являлось в моем пиите необыкновенное упрямство. Он каждый свой стих защищал со стоическим геройством: так, например, мне показались не совсем ловкими стихи из квартета:

Так ты для земного житья,

Грядущая женка моя.

Меня как-то неприятно поражали слова: „грядущая“, славянское, библейское даже, и простонародное „женка“; долго, но тщетно бился я с упорным бароном, убедить его в справедливости моего замечания возможности не было <…>. Прение наше окончил он следующим образом: „Ви нэ понимает, это сама лутший поэзия“» (Глинка М. И. Записки. М., 1988. С. 65). «Записки» М. И. Глинки были опубликованы в 1870 г. (Русская старина. 1870. Т. 1, 2) и, скорее всего, послужили основой этого эпизода воспоминаний Бурнашева.

290

Стамбулка – турецкая курительная трубка с головкой.

291

А. Ф. Воейков создал первую версию своего стихотворного памфлета «Дом сумасшедших» в 1814 г., а в дальнейшем не раз дополнял и изменял его. Впервые он был опубликован (с пропусками) в 1857 г.

292

С В. М. Строевым у Бурнашева были личные счеты. В других мемуарах он писал о Строеве: «Этот господин питал ко мне сильное нерасположение, а я чувствовал, со своей стороны, полнейшую антипатию. Строев старался повредить мне во мнении нашего общего принципала. Но он достигал в этом лишь настолько, насколько это не вредило личным интересам почтеннейшего Николая Ивановича, который понимал, что за 100 рублей ассигнациями в месяц он никогда не наживет себе такого борзописца, как его Быстропишев, как он окрестил меня в шутку <…>, строчащего статьи, имеющие счастие нравиться государю императору, ежедневно утром пробегавшему его газету, и привлекающие ему подписчиков сотнями из глубины наших промышленных Манчастеров, как Шуя, Иваново, Купавино, Александров и пр. Но со всем тем со времени появления Строева из Москвы в доме Греча в отношениях последнего ко мне было уже не в пример меньше задушевности и радушия, заменившихся некоторою церемонностию и натянутостию в разговорах и шутках даже, которые сделались хотя учтивее, но часто отличались какою-то злорадною насмешливостию и язвительностию <…>» (Бурнашев В. Воспоминания об эпизодах из моей частной и служебной деятельности // Русский вестник. 1872. № 5. С. 49).

293

Процитировано окончание эпиграммы П. А. Вяземского «Фиглярин – вот поляк примерный…» (1831). Впервые она была опубликована в «Полярной звезде на 1859 г.» по неточному списку, с атрибуцией Пушкину.

294

Имеется в виду М. А. Яковлев. Он «был сын петербургского купца, торговавшего в Серебряном ряду; он воспитывался в коммерческом училище и, по выходе из него, вопреки желанию отца, не хотел заниматься торговлей – и определился в статскую службу. Он в то время [1830 г.] служил столоначальником в Министерстве иностранных дел. Этот задорный критик был вместе с тем записной кутила; и можно было положительно сказать, что большая часть его рецензий писалась им не в нормальном состоянии. Он ежедневно бывал в театре и имел привычку в каждом антракте выходить со своими приятелями в буфет; возвращаясь оттуда, лицо его, постоянно красное, с каждым разом принимало все более и более багровые оттенки» (Каратыгин П. А. Записки. Л., 1929. Т. 1. С. 337–338).

295

Английский клуб был создан в Петербурге в 1770 г. Как отмечалось в анонимной заметке в «Северной пчеле», «члены оного (числом 350) состоят из государственных и военных чиновников, иностранных министров, негоциантов и др. Коммерческие игры, биллиард, летом кегли в небольшом саду, чтение множества газет и журналов, приятная, непринужденная беседа за хорошим столом доставляют в сем собрании многим почтенным особам необходимое отдохновение и развлечение после занятий по должности» (1825. № 30). П. П. Свиньин писал 6 мая 1827 г. А. И. Михайловскому-Данилевскому: «…скажу и о забаллотировании Булгарина в англинском клобе. Шум был престрашный: по крайней мере это было доказательством общего мнения <…>» (ИРЛИ. Ф. 527. № 101. Л. 2). А. С. Пушкин вспоминал позднее, что Булгарин «единогласно был забалотирован в Англ[ийском] клубе <…> как шпион, переметчик и клеветник <…>» (Пушкин А. С. Письма последних лет. Л., 1969. С. 32).

296

Пушкин, начав печататься в «Сыне Отечества» еще в 1815 г., особенно деятельные литературные отношения с Гречем поддерживал в годы первой своей ссылки. Несмотря на опальное положение Пушкина, Греч уже в 1820 г. ввел в свой учебник отрывки из «Руслана и Людмилы», с большим сочувствием отозвался о молодом поэте в «Опыте краткой истории русской литературы» (1822) и неизменно восторженно откликался в «Сыне Отечества» на все его южные поэмы и первые песни «Евгения Онегина». Характеризуя статьи Греча как «острые и забавные», Пушкин внимательно следил за «Сыном Отечества», поместил в этом журнале в 1820–1824 гг. несколько новых стихотворений и свою первую полемическую статью («Письмо к издателю Сына Отечества»), а по возвращении в 1827 г. в Петербург возобновил с Гречем и личные отношения (см., например, опубликованное в сводке Б. Л. Модзалевского «Пушкин под тайным надзором» [Л., 1925] секретное донесение [Ф. В. Булгарина] о присутствии Пушкина на вечере у Греча 6 декабря 1827 г.). Ухудшение последних обусловлено было начавшейся в 1830 г. борьбой Пушкина с Булгариным, литературно и материально связанным с Гречем по «Северной пчеле» и «Сыну Отечества». В статьях «Торжество дружбы, или Оправданный Александр Анфимович Орлов» и «Несколько слов о мизинце г. Булгарина и о прочем», опубликованных в «Телескопе» в 1831 г., Пушкин не отделял уже Греча от Булгарина, сочетая прямые выпады против него с еще более оскорбительными намеками. См., например, сентенцию о сходстве «литературных и гражданских занятий» Греча и Булгарина или строки: «Я не похожу на того китайского журналиста, который, потакая своему товарищу и в глаза выхваляя его бредни, говорит на ухо всякому: „Этот пачкун и мерзавец ссорит меня со всеми порядочными людьми, марает меня своим товариществом; но что делать? Он человек деловой и расторопный“». В письме от 3 сентября 1831 г. к Вяземскому, намекая вновь на «гражданские»