— Я даже не представлял, какую красоту ты скрываешь за всеми этими балахонами, — Игорь провел рукой по ее груди, невесомо, едва касаясь бархатистой кожи. Затвердевшие соски приятно царапали его ладонь, вызывая сладкую дрожь нетерпения в паху.

— Игорь, хватит, ну пожалуйста, отпусти меня…

— Да ты что, я только начал. Знаешь, во сколько мне обошлась эта ночь?

— Я верну тебе эти деньги, в двойном размере, — Ирина готова была отдать все, что у нее было, лишь бы эта пытка скорее прекратилась.

Шевцов подошел к ней вплотную, обхватил пальцами ее подбородок и притянул к себе.

— Зачем мне твои деньги, если я хочу тебя? — зло спросил он и, спустившись ладонями ниже, сжал два упругих полушария, нежно массировал их, разминая, словно тесто. Захватив пальцами соски, оттянул их и с силой надавил на самые кончики.

Ира взвизгнула и закусила губу, чтоб не разрыдаться. Попыталась увернуться от неприятных касаний, но каждое резкое движение отдавалось болью в затекших руках. Снова сдавшись, она замерла, стараясь дышать ровнее.

Игорь внимательно следил за ее реакцией, упивался своей властью. Он любил эти редкие минуты, когда мог побыть самим собой, сбросить маску честного и благородного прокурора, дать волю прихотям, что таила душа, и воплощать любые, даже самые смелые фантазии. Но сегодня перед ним была не просто очередная проститутка, а женщина, о которой он мечтал на протяжении нескольких лет. Шевцов всегда действовал строго по определенному порядку, но именно в этот важный момент ему никак не удавалось взять эмоции под контроль. Он захлебывался жаждой овладеть своей жертвой.

Вновь прильнул к аппетитной груди, на этот раз губами. Исступленно ласкал прохладную кожу, облизывая ее и покусывая. Один сосок втянул в рот, второй перекатывал между пальцев, время от времени сильно сжимая.

Откинув голову назад, Ира тихонько поскуливала от гадких, отвратительных ощущений. Чужая похоть впитывалась в кожу, жгучей волной разносилась по телу, медленно проникая в кровь и отравляя ее. Романова была заложницей своего тела, задыхалась в нем, умирала. Энергия покидала ее, выносить этот кошмар становилось просто невозможно. Она платила непомерно высокую цену за свою глупость.

Игорь, как одержимый, посасывал ее грудь, дурея от возбуждения. Необузданная страсть туманила рассудок, и он, не сдержавшись, прикусил сосок зубами, отчего Ира резко дернулась и закричала.

Боль была настолько сильной, что в глазах потемнело. Кожу нещадно жгло. Она не могла больше терпеть, горькие слезы потекли по щекам.

— Ну прости, я не специально, — без тени сожаления сказал Шевцов и потеребил воспаленный сосок подушечкой большого пальца.

— Какой же ты ублюдок!

Дрожь пробрала до костей, всколыхнув каждую клеточку тела. Ира знала, что это только начало и дальше будет еще хуже, поэтому решила закончить свои страдания как можно раньше.

— Какой же у тебя длинный язык, — ухмыльнувшись, заметил Игорь и обхватил пальцами тонкую шею, вынуждая Ирину смотреть на него. — Ну ничего, я найду ему применение.

Он опустил руку, но все еще удерживал ее взгляд, провел ладонями по плавным изгибам бедер, намереваясь проникнуть под трусы, но внезапно остановился.

— Да пошел ты, урод, — выпалила Романова и, набравшись храбрости, плюнула в его физиономию.

Шевцов вмиг посерьезнел, глаза засверкали недобрым огнем. Медленно вытирал лицо рукавом, нарочно изводя ее ожиданием наказания.

— Ты за это ответишь, — пообещал он и замахнулся.

«Вот и все», — Ирина зажмурилась и внутренне сжалась, приготовившись к самому худшему.

Московская область. БО «Васильки»

Мира боялась пошевелиться, чтоб ненароком не разбудить лежащего на ней мужчину. Сколько она так пролежала, ей было неизвестно. Может, пару минут, а может, и несколько часов. Каждый вздох давался с трудом и отзывался болью в измученном теле. Но физическая боль казалась ничем в сравнении с моральной. Мирослава ощущала себя полностью опустошенной, раздавленной и униженной. Как жить после случившегося, она не представляла. Как смотреть на себя в зеркало и не вспоминать весь этот ужас? То, что Мира пережила сегодня, не пройдет бесследно, тени этой ночи будут всегда преследовать ее. Золотов разрушил ее жизнь до основания, уничтожил человека внутри. Она до сих пор чувствовала все его касания, насквозь пропиталась мерзким запахом похоти.

Девушка находилась в прострации, переживала это горе глубоко в душе. То, что для обычной женщины являлось нормой, для нее стало огромной трагедией. Невольно вспоминала непристойности, которые вытворял с ней Максим, и внутри все связывалось в тугой узел.

Предательские слезы вновь хлынули из глаз. Она старалась не всхлипывать, чтобы не создавать лишний шум, но получалось плохо. Немного успокоившись, попыталась вылезти из-под Золотова — безуспешно. Ощущая тяжесть мерзкого потного тела, Мира до крови кусала губы, стараясь не зарыдать от отчаяния. Она была в ловушке, сил скинуть с себя эту тушу просто не осталось.

Помощи ждать не приходилось. Инга ясно дала понять, что, пока она в комнате с клиентом, никто не имеет права туда входить. Таковы правила. Даже если ее будут убивать, никто не откликнется. Мужчина, купивший девушку, становится для нее царем и богом, и она вынуждена исполнять все его приказы.

Терпеть стало невозможно. Мирослава, собрав последние силы, столкнула Максима и замерла в ожидании реакции. Он перевернулся на спину и как ни в чем не бывало продолжил спать. Преодолевая боль в мышцах, девушка выдохнула и сползла с кровати. Все тело сотрясала нервная дрожь, но Мира не намерена была отступать. Трясущимися руками натянула на себя одежду и бесшумно вышла из спальни. Осторожно прикрыв дверь, прислонилась к ней спиной и часто задышала. На негнущихся ногах она медленно брела по коридору, опираясь одной рукой на стену и время от времени позволяя себе небольшие перерывы, и наконец добралась до нужной комнаты.

Московская область. БО «Васильки»

Громов пошел ва-банк. Он не знал, как оправдается перед Бушиным и оправдается ли вообще, но искренне надеялся сохранить жизнь Ирине, полностью взяв на себя вину за этот опрометчивый поступок.

Тихо войдя в номер, приоткрыл дверь в красную комнату и заглянул внутрь. Увидев Иру, висящую на кресте, он забыл, как дышать. Конечности вмиг похолодели, а душа юркнула в пятки. Тимур готов был броситься к ней незамедлительно, но заставил себя остаться на месте, чтобы трезво оценить обстановку, и прислушался к разговору. Романова хамила в открытую, голос ее звучал холодно и жестко. Сразу же разгадав ее замысел, Громов не смел позволить претворить его в жизнь.

Шевцов замахнулся на нее, и Тим подоспел как раз вовремя, перехватил его руку и одним точным ударом отправил в нокаут. Ждал, пока Ира откроет глаза, ему необходимо было убедиться, что с ней все в порядке, но так, чтобы не выдать себя. Внешне он был холоден и спокоен, хотя внутри велась нешуточная борьба. Громов чертовски злился на Иру за то, что втянула их обоих в это болото, за то, что не послушала его и подвергла опасности, в первую очередь, себя. Но в то же время любовь и нежность никуда не делись из сердца, лишь отступили ненадолго под натиском негативных эмоций, чтобы с новой силой перейти в наступление. Ему безумно хотелось прижать ее к себе, успокоить и защитить от всего на свете, забрать ее боль себе, окружить теплом и заботой.