— Все хорошо, просто симку я заберу, надо кое-что проверить.

— Но она мне нужна, там все мои контакты!

— Купишь новую, завтра перекину всю информацию, — пообещал Стас и, сжав сим-карту в кулаке, вернул Куликовой телефон.

— Зачем такие сложности? — спросила она, скрестив руки на груди. Хотела таким образом выказать свое недовольство. Но Дымова это мало волновало. Он просто не мог подвергать опасности любимую женщину. Не имел права.

— Потому что я так сказал.

— Ты думаешь, что…

— Все, закрыли тему, — отрезал он и вернулся в спальню.

Московская область. БО «Васильки»

Громов вошел в свою комнату и опустил Иру на ноги. От пережитого стресса все ее тело сотрясала крупная дрожь, а зубы выбивали четкую дробь. Нахмурившись, Тимур сдернул с кровати покрывало и, закутав в него Ирину, усадил ее в кресло. Затем налил виски в бокал.

— Выпей.

— Не буду, — заикаясь, проговорила Романова, уставившись в одну точку. Не решалась поднять на него глаза — ей было ужасно стыдно за все, хотелось испариться, провалиться сквозь землю, да все что угодно, лишь бы не встречаться с его осуждающим взглядом.

Громов не спорил. Неопределенно пожал плечами и присел перед ней на корточки. Одной рукой удерживая затылок, уверенно приложил бокал к ее дрожащим губам.

Резкий запах алкоголя ударил в нос. Ира поморщилась и попыталась увернуться, но Тимур не позволил, мягко, но решительно вынудил ее сделать глоток. Янтарная жидкость обожгла горло, стремительно разнося тепло по венам. Залпом осушив стакан, Романова закашлялась — не привыкла пить такие крепкие напитки, но вскоре почувствовала, как мандраж спадает, мышцы расслабляются и дышать становится значительно легче.

— Ну вот, уже лучше, — отметил Тимур и, протянув ей второй бокал, добавил: — Теперь сама.

Присев на край кровати, он внимательно следил за Ириной и, как только увидел слабый румянец на бледной коже, смог облегченно выдохнуть — значит, лечение подобрал правильное. Повисшая тишина не мешала, она будто давала небольшую передышку, возможность проникнуться болью друг друга.

— Почему все так? Он же обещал помочь… — голос Иры прозвучал так тихо и отстраненно, словно она находилась не здесь, а, погрузившись в себя, раз за разом переживала все, что случилось.

Тим смерил ее гневным взглядом. Одной искры хватило, чтобы едва утихший в нем огонь вспыхнул с новой силой.

— Ир, ты, правда, не понимаешь, что происходит? — резко спросил Громов. Романова не ответила, лишь спрятала лицо в ладонях. — Здесь абсолютно все больные на башку извращенцы, и никто, слышишь, никто тебе не поможет!

— И ты? — Ира подняла на него глаза, полные отчаяния. У Тимура перехватило дыхание, а мышцы свело от желания прижать ее к себе и утешить, но злость, так долго копившаяся внутри, стремительно рвалась наружу.

— Я? Да я только и делаю, что помогаю тебе!

— Прости… Я не думала, что так получится…

— Не думала! — крикнул Громов и, схватив журнальный столик, швырнул его в стену. От раздавшегося грохота и звука бьющегося стекла Ирина вздрогнула и вжалась в спинку кресла.

Тим подошел к ней совсем близко и, упершись руками в подлокотники, наклонился к самому лицу.

— Ты вообще ни о чем не думала, хотя я столько раз предупреждал тебя. Столько, блядь, раз! Че тебе не сидится спокойно? Для кого ты устроила весь этот цирк с переодеванием? Знаешь, сколько уродов хотело тебя трахнуть сегодня?

Ира отрицательно мотнула головой, и Тимур продолжил свою тираду.

— Двенадцать! Сука! Двенадцать конченых извращенцев готовы были заплатить кучу бабла, чтобы жестко насиловать тебя!

Романова побледнела. Она ни на секунду не задумалась о том, что кто-то мог ее купить. Почему-то представляла, что у нее должны спросить разрешения и предоставить выбор. Но Громов открыл ей глаза на реальную жизнь, беспощадно рассказывал всю правду и не пытался смягчить.

— Ты даже не представляешь, чего мне стоило отговорить их! И зачем? Чтобы ты сама повисла на одном из них? Дура! Ты че, думаешь, умнее всех? Видал я таких умных, всех до одной пустили по кругу и бросили в вольер к свиньями! Тоже так хочешь? Идиотка, блядь! Да ты сдохнуть могла, хоть это ты понимаешь? Отвечай, сука!

Тимура несло, он уже не мог остановиться — просто необходимо было высказать все, что накопилось. Приблизился к Ире настолько, что она чувствовала его горячее дыхание. Опасное расстояние, нахмуренные брови и суровый, угрожающий взгляд. Но это ее не пугало. Не моргая, смотрела в его глаза, беззвучно моля о снисхождении.

— Я все понимаю, не кричи, пожалуйста…

Слезы душили. Ира знала, что он прав, тысячу раз прав, и она все это заслужила. Каждое едкое слово было правдой. Но сможет ли она искупить свою вину? И есть ли смысл пытаться, если он теперь презирает ее…

Стиснув зубы, Тим оттолкнулся от кресла и отошел к окну.

— Нет, Ира, ты нихера не понимаешь, — устало проговорил он и, прислонившись лбом к прохладному стеклу, прикрыл глаза. Прекрасно знал, что проблем не избежать, но ей об этом говорить не обязательно. Главное, что ее жизни сейчас ничего не угрожает, с остальным он разберется. Потом.

— Что теперь со мной будет? — голос предательски дрогнул.

Ире было больно видеть его таким обессиленным и опустошенным, но еще бОльшую боль причиняло осознание того, что виновата в этом она.

— Понятия не имею. Бушин приедет, разберется, — грубо отозвался Громов. Он про себя-то ничего толком не знал. — Может, себе оставит, раз уж вы стали настолько близки, а может, Андрею отдаст, он давно тебя просит. Мне в любом случае уже похер.

Романова встала и на цыпочках подошла к нему со спины. Хотела сама сделать первый шаг, но страх быть отвергнутой остановил ее.

— Тимур…

— Нет, Ира, я больше не хочу ничего о тебе знать. Откуда ты только взялась на мою голову, одни проблемы от тебя, — резко перебил ее Громов и, открыв глаза, отстранился от стекла. В следующую секунду ощутил холодные нежные ладони на своей груди. Ирина как можно плотнее прижалась к его обнаженной спине и, склонив голову на плечо, тихонько произнесла:

— Не оставляй меня… Пожалуйста…

Она смогла. И неважно, что будет дальше. Теперь он знает, что нужен ей.

Нахмурившись, Тимур смотрел на ее отражение в окне. Оттолкнуть? Нет. Ни за что на свете не откажется от нее. Невыносимая женщина… Всю душу выворачивала наизнанку. И только нежелание давать ей ложную надежду перед приездом управляющего помогло Громову сдержать эмоциональный порыв.

— Пойдем, провожу тебя до комнаты.

— Хорошо, — еле слышно вымолвила Романова и, отстранившись, непроизвольно обняла себя руками, чтобы сохранить ускользающее тепло его тела.