– А в твоем стала бы?

– Ну, нет, не совсем так, – признал он. – Я нечасто бывал дома после Каллодена. Заходил время от времени навестить их и видел… что у нее что-то на уме. – Он потер нос и зажмурился, подняв глаза к солнцу и подыскивая нужные слова. – Она, знаешь, втягивала его в это, провоцировала, – сказал он, пожимая плечами. – Цеплялась к нему без причины, делала всякие саркастические ремарки. Она… – Его лицо прояснилось, когда он наконец нашел подходящее описание. – Она вела себя как испорченная девчонка, которая просит ремня.

Я нашла его определение совершенно неправдоподобным. Дженни Мюррей была остра на язык и едва ли стеснялась практиковать эту способность на ком-либо, включая мужа. Йен, добрая душа, только смеялся в ответ. Тем не менее это никак не вязалось с тем, что рассказывал теперь Джейми.

– Так вот. Как я и сказал, такие выпады я видел всего пару раз. Йен пристально смотрел на нее в ответ, но хранил молчание. И вот однажды я охотился на закате и подстрелил небольшого оленя за башней на холме. Помнишь это место?

Я кивнула, по-прежнему пребывая в растерянности.

– Это довольно близко к дому, так что я мог донести тушу без посторонней помощи. Я притащил ее вниз, в коптильню, и подвесил там. Поблизости никого не было – я позже узнал, что дети и слуги, все уехали на рынок в деревню Брох-Мордха. Я думал, что в доме никого нет, и зашел на кухню, чтобы перекусить и выпить чашку кефира, прежде чем уйти.

Скоро его испугал шум, раздающийся в якобы пустом доме из спальни наверху.

– Что за шум? – спросила я с любопытством.

– Ну… вскрики, – сказал он, пожимая плечами. – И хихиканье. Толкотня и стук, как будто стул перевернулся или что-то вроде того. Если бы не смех, я бы подумал, что в доме воры. Но я понял, что это голоса Дженни и Йена, и… – Он прервался, кончики его ушей покраснели от воспоминаний. – А потом… было еще несколько фраз на повышенных тонах… а после звук удара ремня о задницу и вопль, который и за шесть полей было слышно.

Он глубоко вдохнул и пожал плечами.

– Я немного растерялся и сразу не сообразил, что делать дальше.

Я кивнула, понимая его, по крайней мере, в этом.

– Да, полагаю, ситуация была несколько неловкая. Это… эээ… продолжилось после?

– Да, продолжилось. – Он бросил на меня выразительный взгляд. – Имей в виду, саксоночка, если бы я понял, что он причиняет ей боль, я бы уже через секунду оказался в той спальне. Но… – Он отмахнулся от навязчивой пчелы, покачав головой. – В этом было… было ощущение… Я даже не знаю, как это объяснить. Не то чтобы Дженни смеялась – она вообще не смеялась, – но я чувствовал, что ей хочется смеяться. И Йен… Ну, Йен смеялся. То есть не в голос, но это было… в его интонации.

Он выдохнул и провел костяшками по челюсти, вытирая пот.

– Я стоял там как столб с куском пирога и слушал. Я очнулся только тогда, когда мухи стали целить в мой открытый рот, и к тому времени эти двое наверху… начали… мхм… – Он ссутулил плечи, будто рубашка была ему мала.

– Начали мириться? – сухо подсказала я.

– Думаю, что так, – ответил он серьезно. – Я ушел. Прошел весь путь до Фойна пешком и на ночь остановился у бабушки Макнаб. – Фойн был маленьким поселком в пятнадцати милях от Лаллиброха.

– Почему? – спросила я.

– Ну, у меня не было выбора, – ответил он. – Я же не мог просто игнорировать происходящее. Оставалось либо слоняться вокруг и думать о всяком, либо сдаться и заняться самоудовлетворением, но вряд ли бы я смог это сделать – все-таки это моя родная сестра.

– Хочешь сказать, ты не можешь одновременно думать и заниматься сексом? – спросила я, смеясь.

– Конечно, нет, – ответил он, подтверждая мое давнее подозрение, и посмотрел так, будто я сумасшедшая. – А ты можешь?

– Я могу, да.

Он приподнял одну бровь, явно сомневаясь в моей честности.

– Ну, я не сказала, что я всегда так делаю, – признала я, – но это возможно. Женщины привычны к тому, чтобы заниматься несколькими делами одновременно, у них нет другого выбора из-за детей. Но возвращаясь к Дженни и Йену… Какого черта…

– Ну, я думал об этом, пока шел, – признал Джейми. – Похоже, я просто не мог перестать думать об этом. Бабуля Макнаб видела, что меня что-то одолевает, и мучила меня за ужином до тех пор… ох… До тех пор, пока я не рассказал ей.

– Правда? И что она сказала? – спросила я увлеченно. Я знала миссис Макнаб, она была бодрой старушкой с очень прямолинейной манерой разговора и большим опытом по части человеческих слабостей.

– Она гоготала с таким звуком, какой бывает, если бросишь колючки в огонь, – сказал он, приподняв уголок рта. – Я думал, она от смеха свалится в очаг.

Придя в себя, старая леди вытерла глаза от выступивших слез и ласково, будто он был дурачком, все ему объяснила.

– Она ответила, это все из-за ноги Йена, – сказал Джейми, глядя на меня, чтобы узнать, вижу ли я логику в этом ответе. – Что для Дженни никакой разницы нет, а для него это важно. Бабушка Макнаб сказала, – добавил он, краснея еще гуще, – что мужчины понятия не имеют, что женщины думают о постели, но считают, что знают, – от этого случаются неприятности.

– Мне всегда нравилась бабуля Макнаб, – пробормотала я. – Что еще?

– Ну, она сказала, что Дженни скорее всего давала Йену – а может, и себе самой тоже – понять, что считает его мужчиной, с ногой или без ноги.

– Что? Почему?

– Потому что, саксоночка, – ответил он очень сухо, – если ты родился мужчиной, ты по большей части занят тем, что очерчиваешь границы и борешься с теми, кто их переходит. С врагами, с арендаторами, с детьми. С твоей женой. Не всегда можно драться или доставать розги, но если так случается, то всем должно быть ясно, кто здесь главный.

– Но это совершенно… – начала я и прервалась, сосредоточенно хмурясь.

– И если ты мужчина, то ты главный. Ты устанавливаешь порядок, нравится тебе это или нет. Это правда, – сказал он и коснулся моего локтя, кивая на полянку в лесу. – Сделаем привал ненадолго? Я хочу пить.

Я последовала за ним по узкой тропинке через лес к источнику, который мы называли Зеленым Ключом, – это был поток воды, весело пузырящийся по бледному серпантину в небольшом тенистом углублении, чаше из мха. Мы склонились над ним, ополоснули лица и напились, с облегчением выдыхая. Джейми зачерпнул воды ладошкой и плеснул под рубашку, закрыв глаза от удовольствия. Я засмеялась над ним, но отколола свою пропитанную потом косынку и опустила ее в источник, чтобы протереть шею и руки.

Прогулка к ручью прервала нашу беседу, и я не знала, стоит ли вообще ее возобновлять. Вместо этого я тихо села в тенек, обхватила руками колени и погрузила стопы в мягкий мох.

Джейми, кажется, тоже не испытывал необходимости в словах. Он прилег, прислонившись спиной к камню, влажная ткань рубахи прилипла к его груди. Мы молчали, прислушиваясь к лесу.