Очень важно, подумала я про себя, чтобы Мышь проводил как можно больше времени с сыном без участия посторонних.

– Хорошо. Тогда завтра вечером я подброшу вас до станции, когда вы вернетесь из книжного магазина.

– Спасибо. Кстати, вы с Рори тоже могли бы помочь Орландо на выходных. Он хочет в это воскресенье перебраться уже в свою квартирку, которая на втором этаже магазина.

– Обязательно поможем. А пока спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

* * *

Вечером, сойдя с поезда и усевшись в автобус до Баттерси, я увидела, что лондонские улицы уже утопают в рождественской иллюминации. И впервые задумалась над тем, а где же лично я буду встречать нынешнее Рождество. Сама мысль о том, что это может быть стерильно чистая, но совершенно безликая квартира Сиси, приводила в ужас. Я сразу же вспомнила все те великолепные рождественские праздники, которые обычно устраивались в Атлантисе. Или потом, уже странствуя по всему свету, как мы с сестрой отмечали Рождество где-нибудь на другом конце света, на берегу залива, при луне…

А как было бы здорово встретить Рождество в Хай-Уилд…

Но я тут же постаралась загнать эту внезапно появившуюся крамольную идею как можно глубже, в самые дальние закоулки своей души. В равной степени даже самой себе я боялась признаться в том, что когда смотрела на Мышь, держащего на коленях Рори и что-то терпеливо ему втолковывающего или читающего сыну книгу, то да… в эту минуту я невольно чувствовала к нему нечто похожее на приязнь. Или даже больше! Однако слишком рано… Слишком уж быстро все происходит. В любом случае еще не время открывать ему свою душу. Да я и сама боюсь всего того, что там откроется.

Мое возвращение Сиси встретила с восторгом. Мы тут же договорились провести вместе выходные.

– Мне нужно обязательно сходить подстричься, – тут же объявила она. – А то уже совсем обросла.

Я взглянула на Сиси и вспомнила ее маленькой девочкой с водопадом темно-каштановых кудрей, рассыпавшихся по плечам. Это было так красиво. А потом, когда ей исполнилось шестнадцать, она в один прекрасный день явилась домой с мальчишеской стрижкой, безжалостно уничтожив все свое богатство. Слишком много возни с этими кудрями, равнодушно пояснила она нам.

– А может, не надо стричься, Си? – осторожно предложила я, подумав, какая она сейчас хорошенькая в ореоле этих пушистых кудряшек, обрамляющих ее милое кареглазое личико. – Длинные волосы тебе к лицу.

– О’кей, – неожиданно легко согласилась со мной сестра. – Но мне еще нужно купить пару теплых вещей. А ты же знаешь, как я ненавижу ходить по магазинам.

– Я охотно прогуляюсь с тобой. Немного развлекусь.

На следующее утро мы направились прямиком на Оксфорд-стрит, главную торговую улицу в Лондоне, чтобы потолкаться в магазинах наравне с другими покупателями, ринувшимися к прилавкам за рождественскими подарками для своих близких. Я тоже раскошелилась и купила себе вечернее платье для предстоящего присутствия на концерте Алли. И даже уговорила Сиси купить себе красивую шелковую блузку в комплекте с облегающими брючками стального цвета, а к ним ботильоны на высоких каблуках.

– Нет, это точно не мой стиль, – сокрушенно вздыхала Сиси, разглядывая себя в зеркале примерочной.

– Однако выглядишь ты на все сто! Потрясающе! – воскликнула я, ни капельки не покривив душой, с восхищением разглядывая ее хрупкую фигурку. За последние несколько недель Сиси изрядно похудела, но раньше мне это как-то не бросалось в глаза. Возможно, потому, что она обычно ходит в просторных свитерах и мешковатых джинсах. К тому же в последнее время я так редко бываю дома.

В воскресенье я приготовила на обед традиционный ростбиф и, набравшись духу, наконец рассказала сестре о своей встрече с матерью.

– Боже мой, Сия! – воскликнула изумленная Сиси. – Но почему же ты раньше ни словом не обмолвилась о своих поисках?

Она бросила на меня немного обиженный взгляд.

– Сама не знаю, почему, – призналась я. – Возможно, потому, что хотела сначала привыкнуть к мысли о том, что у меня есть мать, прежде чем посвящать в эту новость других.

– Но я же тебе не какая-то «другая»! – тут же возразила мне сестра. – Мы ведь с тобой всю жизнь делились друг с другом самым сокровенным. Разве не так?

– Все так. Но поначалу, Си, это казалось мне таким необычным, таким странным, – попыталась я как-то объяснить свое поведение. – Впрочем, Сильвия оказалась очень милым человеком. Она приглашает меня погостить у них в Штатах. Кстати, только сегодня утром я получила от нее письмо по электронной почте с приглашением на Рождество и на Новый год.

– Но ты же не собираешься туда ехать прямо сейчас? – воскликнула Сиси в ужасе от такой перспективы. – Ты и так отсутствовала дома целую неделю. А тут Рождество! Мы еще ни разу не встречали его врозь. Что я здесь стану делать одна, без тебя?

– Конечно, Рождество мы будем встречать вместе, – поспешила я заверить сестру.

– Вот и хорошо, – сразу же успокоилась Сиси. – Кстати, у меня тоже есть кое-какие новости. Я собираюсь бросить учебу в Академии искусств.

– Си! Но почему?

– Потому что мне там не нравится. Видно, я не принадлежу к тем людям, которые могут учиться в коллективе и подчиняться определенным требованиям. Ведь столько лет я была свободна в своем творчестве. Никто и ничто не сковывало меня.

– И что же ты собираешься делать потом?

– Наверное, попытаю свои силы на стезе профессионального живописца, – бросила она в ответ неопределенным тоном. – Ладно, хватит обо мне. Я так рада за тебя, честно! Надо же… Ты отыскала свою мать. А сейчас я могу рассказать тебе о…

Я мельком взглянула на часы. Четвертый час.

– Прости, Сиси, – оборвала я ее на полуслове. – Но мне надо торопиться. Иначе опоздаю на поезд. Поговорим обо всем, когда я приеду в следующий раз, ладно?

– Хорошо.

Сиси мрачно проследила за тем, как я побежала наверх за вещами. Наспех побросав все необходимое в дорожную сумку, я спустилась вниз. Сиси что-то рисовала у себя в студии.

– Все, до свидания, – попрощалась я, запыхавшись, и устремилась к выходу. – Я сообщу тебе потом, смогу ли вырваться в Лондон на следующие выходные. Хорошей тебе недели, Сиси.

– И тебе тоже, – услышала я ее приглушенный голос.

* * *

В Кенте я с головой ушла в работу. Через две недели Орландо планировал открыть магазин и устроить по этому поводу «грандиозное представление». В преддверии этого судьбоносного события он собрал некое подобие пресс-конференции. Стоя на крыльце в своем самом лучшем бархатном костюме в окружении репортеров местных газет, которые непрестанно щелкали его фотообъективами и наперебой договаривались об интервью, Орландо был неотразим. Я стояла в сторонке и с гордостью наблюдала за всем происходящим. Я была страшно рада за Орландо.